Как мне кайфово сейчас, если б кто знал. И за что мне, уроду, думаю, нежась в лучах ее любви и преданности. Заботы. Так и говорю ей:
- Вот мне повезло, что у меня такой ангелочек-хранитель был... Но замутила как... – восхищаюсь искренне, неподдельно. – Оксан, ты у меня, оказывается, тот еще конспиратор...
- Че, зауважал?
- Оксан, конечно, я уважаю тебя. Тебя нельзя не уважать.
- То-то, - смеется она. – Да там дело просто было в том, чтоб побыстрее все обставить. Ты же знаешь. Так что меня можно уважать разве что за расторопность да спонтанную изобретательность.
- Да как ты чужой аккаунт-то хакнула?
- Да блин, Андрюха, я тебя умоляю. Секретаря в почтовый отослала, с ее компа отправила, потом у нее стерла. Она и не врубилась даже. Конечно, это было нелояльно по отношению к нашей фирме... и нашим клиентам... и я злоупотребила ее доступом...
Непохоже, чтоб она раскаивалась. Слишком влюбленно смотрят на меня ее отчаянно сияющие глазки.
- Десперадо моя, - целую ее опять с улыбкой.
– Не очень-то законопослушная для будущей жены адвоката, а?
- Да ладно.
Этот адвокат и сам-то не совсем того. Едва не посвящаю ее в это, но решаю пока повременить.
- Что, типа, в огонь и воду за меня пойдешь? – спрашиваю ее, а самого греет-жжет кайф, кайф, кайф...
- А ты сомневаешься?
- Теперь нет.
Мы смолкаем и погружаемся каждый в свои мысли. Внизу под нами, нет-нет, копошится еще Ривьюлет стрит, мелькая редким прохожим, а из Гайд-парка видать только изредка снующие туда-сюда одинокие огоньки.
- О чем задумался?
- Об этом: моя задача отныне заключается еще и в том, чтобы следить за собой. Чтобы моей любимой не надо было идти за меня в огонь и воду, - произношу задумчиво.
Когда твоя любимая женщина такая отчаянная, за ней глаз да глаз нужен.
***
Сами не заметили, как подстыли на балконе. Теперь вот согреваемся внутри, используя для этого бренди. Каким бы бальзамом ни были ее откровения – загрузили они, все-таки. А вид ее, освободившейся в комнате от пледа, голенькой, с порозовевшими щечками потягивающей красновато-золотистую жидкость из пузатого бокала на низенькой ножке наводит меня совсем на другие темы.
- Итак, ты подарила свою невинность длинноволосому бродячему клоуну в грязной, недостиранной рубахе да так, что он сломал под тобой кровать, - напоминаю, чокаясь с ней своим бренди и легонько проводя пальцем по ее голенькой ножке. По остальному пока только скользят лениво мои не пьяные еще глаза.
- Блин, я надеялась, что ты забудешь об этом.
- Где уж. Я же пытаюсь постичь свою непостижимую женщину, а для этого мне нужно проследить за ключевыми моментами в ее развитии, - продолжаю гладить ее вполне целомудренно. Притормаживаю себя, сам этим наслаждаясь.
- ...растлении? – уточняет она со смехом. – Боюсь, реальность отличалась от моих дерзких мечтаний самым печальным образом. Когда я была подростком, меня интересовал секс. Сначала я просто не имела конкретного представления о технических моментах. А узнать или спросить было стыдно и не у кого. Потом у меня произошел первый опыт – ну, и было просто больно.
- Это было с тем парнем постарше? – припоминаю.
- Да. Надеюсь, ты не вздумаешь ревновать к нему. Он хоть и был старше, но просто был таким нормальным, неплохим, не глупым и не умным... деревенским парнем. И мы абсолютно не знали и не любили друг друга. А у тебя впервые было с Наташкой?
- Да.
Она не спрашивает дальше, а я сам отчего-то говорю: - Если б тогда не тот велосипед, я бы, скорее всего, уломал тебя рано или поздно и впервые у меня было бы с тобой.
- Я дико разозлилась на тебя за Наташку.
- Ты сама подтолкнула меня к ней своим, прости, идиотским поведением. Вообще – чего это мы вспомнили? Так что потом, после твоего первого раза...
- Этот первый раз и последовавшие за ним разы были настолько большим разочарованием и настолько отличались от того, что я себе там нафантазировала, что это заморозило мою сексуальность на годы. А у меня на этом как-то все повязано. На том, чтоб чувствовать себя сексуальной. Отсюда и какая-то доля моей угловатости и неуверенности в себе.
- Блин, и где я только был...
- Не знаю, Адрюш, было ли бы с тобой лучше.
- Протестую!
- А я себя знаю и голову свою дурную – тоже. Ну вот. А еще эта боль меня сильно парализовала. Я очень долгое время чувствовала себя несостоятельной, неполноценной и боялась секса.