Бл...ть, проморгал... не мо-гу-у больше... сейчас... Она чувствует... вот... сучка... этого хотела с самого начала... отыметь меня... сделать меня... маленькая бл...дь... плохая девчонка... сладкая девчонка... самая лучшая... самая беспредельная... она слышит, как я задерживаю дыхание... она знает... я даже вижу, как усмехается... уже не вытащить его... секунда...
- А-а-а... на-а-а тебе... – громкий мой стон, - о-о-о... – и я несколькими всплесками извергаюсь в ее ротик... как много там... на... на... еше... Предварительно приоткрыв, она показывает мне ротик, и я вижу у нее, в нем... все попало куда следует... а мне башку сейчас оторвет...
Боже, как я беспомощен... и какой это кайф... Смотрю на нее, скривившись, словно мне больно, и я вот-вот заплачу. Дышу часто, подрагиваю...
Лицо мое искажено, рот полуоткрыт... Я и так не красавчик, что бы она там ни говорила... Еще конопушки эти... Неужели ей нравится смотреть на меня, такого...
Она споласкивает ротик водичкой из стакана, что стоит рядом на столике. Дурочка, зачем. Неужели ты думаешь, что мне будет противно целовать тебя теперь. А она уже рвется ко мне, смеясь, покрывает жадными поцелуями мое лицо: - Любимый мой... родненький... мальчик мой сладкий... вкусненький такой... Как хорошо было моему мальчику... как сладко кончил... – ласкает мою голову, обцеловывает жарко, неистово, а я не могу сейчас говорить. Просто не могу.
Я даже чувствую, как стучит, рвется у нее из груди сердечко, колотит о мою грудную клетку, лупится, встречаясь с моим, рвущимся ей навстречу... Да за что ж ты мне такая, а...
- Ох... еть, - смотрю на нее, качаю головой и говорю просто.
- Так тебе хорошо было? – подкалывает, гладит меня очень нежно, трется, глядя влюбленными глазками мне в мои не соображающие ни черта глаза.
- Зае...ись, - подтверждаю. Не способен на нормальное общение. Тем более, что лучше и не выразишь.
Она еще немножко целует меня, а потом кладет голову мне на грудь и мурлычет, как кошечка, трется о мои бедра своим мокреньким, сладеньким местом, которого я даже не коснулся еще сегодня...
Блин... и как я теперь должен... я ж даже двинуться не могу, да что там – двух слов связать...
- Я ж... не хотел кончать... – отдышавшись, попрекаю ее ее же собственными офигительными художествами. – Я тебя... с тобой... хотел... а теперь, чувствую, не скоро...
- Ничего, малыш, все – супер, - нежно целуя, успокаивает меня она.
- Может, полизать... блин...
- Успеешь, - она улыбается. Видит, чертовка, что я сейчас совсем никакой. Я тогда просто вхожу в нее рукой, и она двигается больше сама, а я тихонечко ее глажу: - Блин, надо ж как-то... ты ж... офигеть, как заслужила... любовь моя...
- Чего – вознаграждения? – она уже смеется. – Вот глу-у-упенький ты, Андрюш... Балбес... Для меня же это такой кайф, когда моему любимому... м-м-м, - чмокает мои губы, - зайчику моему... м-м-м, - чмокает еще раз губы, а потом его, хоть от него сейчас и немного осталось живого, - так классно было. Солнышко мое... Андрюшечка... Меня умилило так... я ж сама чуть не кончила...
- Да ну...
- Я же говорила тебе, что он сладкий... вкусный...
- Вот этого уже реально не может быть, - смеюсь недоверчиво.
- Конечно, сладкий. Твой. Мой, вернее. Мне приятно прикасаться к нему, люблю его трогать, целовать, лизать его.
Нахожу в себе силы поцеловать ее: - Во, блин, повезло...
- Нет, поначалу, когда мы только начали встречаться, было скорее напряжно. Реально – работа. А ты еще так долго кончал иногда... блин... думала, после этого башка оторвется... и челюсть наперекосяк... аж больно было...
Не могу сдержать смеха от того, что она такая... без тормозов... говорит со мной так открыто. Но ведь, черт меня возьми, КАЙФ же...
- А со временем натренировалась и теперь... знаешь, мне даже хочется его, когда увижу. Смотрю на него и чувствую его вкус. И какой он теплый.
Если бы я не был сейчас таким измочаленным, то давно завелся бы уже от ее слов и перешел бы к делу.