- Че, дорогое было? Хм... ну-ну...
Раньше она бы наехала, что не надо было тратиться, а теперь только кивает степенно, мол, так и надо. А меня заводит ее выпендреж и вообще-то опять трахнуть ее охота. Но надо же когда-то и о серьезных вещах говорить, е-мое.
- Так ты хочешь уже... скоро? – между тем опускает она глазки.
- Так я хочу уже позавчера, - не могу удержаться и строю из себя Голливуд, поднимая ее лицо за подбородок и глядя ей в глаза максимально пронизывающим взглядом. - И был бы рад до одного места, если б тогда, в конфи, где-нибудь в уголке совершенно случайно оказалось отделение штандесамта. ЗАГСа.
«Я люблю тебя, Оксан» - думаю. Я люблю тебя за то, что ты сейчас плачешь. У тебя еще до хрена всякого, за что можно любить, за что вообще-то тоже люблю тебя, но сейчас я люблю тебя реально за это.
- Ладно, ладно... понял... Ты тоже, типа, не против... А насчет предложения, - говорю задушевно, – хочешь, повторю здесь и сейчас? Думаешь, слабо?
- Давай.
- Я люблю тебя, - говорю автоматом, не задумываясь, но искренне и глядя ей в заплаканные глаза. - Выходи за меня, - беру ее за руку, подношу ее к губам. - Будь моей женой. Ты согласна?
- Я согласна. И я люблю тебя, - потом, после того, как я поцеловал ее руку и ее саму: - Только ты не думай, что из меня получится какая-то там хорошая жена. Со мной же невозможно жить, забыл? И еще: найти человека, более далекого от совершенства, чем я, сложно, ты тоже в курсе? Я давно тебя предупреждала уже.
- А вот это мы как раз увидим, - говорю спокойно. – Я-то тоже не подарок, забыла?
- Не забыла, - она опять принимается разглядывать свою руку с кольцом на безымянном пальце: - Ну вот, - произносит задумчиво.
- Чего?
- Окольцевал.
- Ты вроде недовольна.
- Мне страшно, Андрюш.
- Трусиха.
- Адреналин. Голова кружится от мысли, что стану твоей женой.
- Больно не будет, обещаю.
Она прыскает со смеху, а я предпочитаю не спрашивать, о чем она только что подумала. Но она все посмеивается.
- Ну чего смешного, колись...
- Представила, как будешь называть меня «жена»... – на что я нежно ее целую. – А я тебя... о боже... страшно и странно... «муж».
- Чего ж тут страшного?
Но она продолжает угорать, а я тыкаю ее в бочок:
- Хорош, э. Что, со мной так жутко жить?
- Да вот... блин, не могу... Представила, как ты в трениках и вытянутой майке сидишь перед теликом на диване и говоришь после отрыжки: «Hey, holste mir mal `n Bier? Хей, пивка принеси мне.»
- Да, но ты не так совсем говоришь. Надо вот как (произношу то же самое, только громче и грубее гораздо)... – а она плачет от смеха. – А в трениках и майке удобно ходить.
- И все-таки... как-то... наскоро...
- А чего ждать? – пожимаю плечами. Да, так уж у нас. Если с чем-либо затягивать, то неизвестно, что из этого получится в итоге. – И чего там планировать? Что там для свадьбы надо? – рассуждаю, пожимая плечами. – Мы ж не хотим ничего такого... космического...
Возможно, она и хотела, но после всех потрясений у нее уже нет сил выеживаться. Поэтому, хоть это и непохоже на нее, но она только слабо кивает мне, мол, конечно. И ерунда все это планирование. Умничка. А для начала – домой.
Домой... Сегодня утро после Тохиного телефонного наезда.
- Какое сегодня число? – спрашиваю.
- Клоузинг был пятнадцатого? – она сладко потягивается. - Девятнадцатое.
- Суббота?
- Да.
- На юбилей хочешь?
- На чей?
- У моих тридцатилетие... сегодня вечером? Да.
- Андрей, ну ты даешь, - она даже вскакивает. - Забыл, что ли?
- Почему – забыл? Все под контролем, детка. Сейчас спокойненько соберем барахлишко – у тебя ж немного с собой шмотья, а? Вон, мне, помнится, жаловалась, что только одно платье захватила.
- Нам же еще надо будет переодеться... в порядок себя привести...
- Блин, ты как всегда. Что, платьице твое не годится? Ну ладно, тогда я настаиваю на светло-голубом. Ни разу тебя в нем не видел.
- Да, пожалуй, подойдет к колечку... Только как везде поспеть? И ко мне, и...