Брат не смотрит на нас, а пытается одним глазом заглянуть в бутылку с пивом. Его там осталось на донышке, поэтому он вскоре переключается на свою татуху, играет жидкими мускулами, заставляя плясать нотки, а свободной рукой скребет в башке с идеальным, как всегда, склеенным воском-гелем причесоном. Его жаркие глаза героя-любовника наблюдают за его упражнениями с отупелой озадаченностью, будто он не фигней страдает, а пытается в уме решить какую-то нерешаемую теорему. Вон, даже лоб нахмурил. Только дебил не поймет, что братан о чем-то переживает.
- Че грузишься? Нормально все будет, – толкаю его под бок, полагая, что ему и переживать-то больше не о чем, только как бы завтра не запороть обязанности дружка. – Там в основном че надо – бухать да угадывать. А бабки дам я тебе, не боись, хватит. Ну, как туфель своруют – еще отжиматься может заставят. Чего – мне Майнхольд объяснял, - оправдываюсь перед отцом, качающим головой с шутливым неодобрением, мол, пофигизму сбавь, сынок оборзелый. Как будто и не ты завтра женишься. Хотя он-то, кажется, давно понял, что для меня Оксанка. Просто сын таким образом проявляет эмоции – пряча их да отшучиваясь. Он же сам такой, отец. Да мы все такие – кроме Тохи.
- «Майнхольд», - сердито передразнивает тот.
Уверен, он готов уже огрызнуться, мол, чего тогда Майнхольда дружком не взял, но смалчивает. Что-то с ним не так.
- Ладно, робяты, - отец понимается. - Пошел я спать.
- Па, а чего рано так? – спрашиваю беззаботно.
- Да сына завтра женить надо, - пожимая плечами, говорит он в тон мне. – А хорошо, оказывается, когда сыновья одни. Забот, считай, никаких. В запой уходить от того, что ребенка в чужой дом отдаю, не надо. Гостей ждать не надо. Выкупать жениха не надо. Разве что, деньги на выкуп, но... – покосившись на меня, - ...хватит. Машину помыл-не помыл – одна забота. Как у вас, кстати? Получилось с машиной? А то Виктор все переживал.
- Да вроде.
- Ну и славно. Так что сплошное удовольствие. Антон, может, и ты скоро надумаешь? Вроде есть на ком. И сразу отстрелялись бы. Ну ладно, ладно, - пытается успокоить фыркающего уже Тоху. – Пошел я, - потом – изменившимся, отеческим тоном: - Вы тоже долго не сидите. Вставать завтра рано.
И отец направляется вроде мимо меня в дом, сам же вдруг спокойно, без слов и не глядя ни на меня, ни на Тоху, а мимо куда-то, полуобнимает меня и хлопает по плечу. Хоть он на меня и не смотрит, вижу на его конопатом, как у меня, лице приподнятый вверх уголок губ, а в голубых глазах – его, моих – тепло и... одобрение. Одобрение всему происходящему. Он доволен мной. Доволен, что случилось все именно так и дает мне добро. Родительское свое благословение.
Видимо, этот по нашим меркам душещипательный в своей эмоциональности момент уловил и чуткий Тоха – с уходом отца он расслабляется и даже стукается со мной остатками пива, а потом говорит с улыбкой:
- А я даже не задумывался, что папе, может, тоже дочку хотелось. Не только маме.
Пожимаю плечами в ответ. Какой смысл говорить о том, чего хотелось, если этому уже не бывать. А материны воздыхания по поводу несбывшейся ее мечты о дочери давно не воспринимаются нами всерьез: Тохе, как ее любимчику, жаловаться вообще не на что, а мне давно по фигу. Если у меня были какие-то к ней предъявы, то закончились они у меня приблизительно лет в десять, и с тех пор мои некогда неутоленные сыновние чувства сменились легкой иронией, которую подчастую разделяет со мной брат.
- Ничего, вот завтра насмотрятся на все заморочки родителей невесты и обрадуются еще раз, что у них такого не будет. А ты чего такой? – пинаю его. – С Ренаткой поругались, что ли?
- Да нет, с чего, - он таращится удивленно. Потом добавляет: - С тех пор, как у вас все нормально, у нас тоже нормально.
- Это как?
- А так. Пока вы там с Оксаной фигней страдали, она мне всю башку проела.
- Быть не может! А что брат за брата не в ответе...
- Да не в этом дело. Она меня за твои косяки не винила. Переживала просто - и мне на уши приседала. С тех пор, как обхаживал ее, так не парился.
- Не понял... обхаживал? Так те че – еще и не сразу дали, что ли?
Не укладывается в мозгу, что какая бы то ни была девушка могла не сходу клюнуть на нашего Антонио.