Любэ – Медовый месяц
Maná – El rey Tiburon
Агиос Николаос – это наш первый официальный медовый месяц и второй в нашей жизни отпуск на море. Она настолько под впечатлением была от нашей свадьбы и всего, предшествовавшего ей, что на сей раз даже не составила никакой программы. Или, может, по другой причине.
Поэтому, когда я в день приезда ближе к вечеру поднял мокрую голову с ее порозовевшего уже на солнышке животика и спросил, какие у нас планы назавтра, то застал ее этим врасплох: она трепыхнулась, хоть после нашего полуторачасового заплыва вдоль берега и лежала пластом, растопырив в разные стороны ручки-ножки.
- А... я не... но... посмотрим.
Да, в этот раз я на всякий случай пояснил на работе, что женюсь, буду недосягаем, но вернусь в целости-сохранности. А рабочую сотку я ковырнул лишь однажды – ответить на приглашения Вольфинга всему отделу с семьями «на тортеллату» к нему в его городскую виллу на Зюдзайте. Это будет в октябре, но планируется у нас все заранее.
На этот раз она не требовала от меня воздержания от работы и приготовилась встречать судьбу с улыбкой и брать от нее, что будет. И – нет, планов осмотра острова она не составляла никаких.
Так что северное побережье мы исследовали интуитивно, на ощупь, выезжая сравнительно рано после утреннего секса в спортивном режиме. Иногда это было у нас вообще стоя – ну, не считая «после сна» -, во время ее собираний, которые абсолютно не мешали мне. А после мы просто отправлялись в путь к следующему населенному пункту, а потом к тому, что за ним. Так и видели штук пять-шесть реально красивых и интересных мест, включая Кноссос.
Дороги тут крутые, горные, извилистые, малолитражка не везде тянула так, как нам хотелось. Иногда пилили часами, чтобы покрыть семьдесят кэ-мэ. Но ни в дороге, ни на местах, то есть, ни во всяких там венецианских крепостях, ни в порту, ни в горном монастыре или древнегреческих руинах, не только Кносских, ни на соседнем островке Хрисси, где нас на пляже чуть не смыло прибоем, нам не бывало скучно. И даже когда поперлись на катере на этот самый Хрисси, и поездка сия грозила увенчаться тошниловкой, мы с ней храбро уселись у самого бортика, обнялись и давай подставлять мордахи волнам да на соседний катер ржать, которого захлестывало еще пуще нашего, но он реально жег – все пер и пер вперед, пока нас не обогнал. Так и пронесло.
Спросить, где было круче всего – да не знаю, мне понравилось все в совокупности. Наверное, больше всего это чувство, что вот сегодня сядешь за руль и поедешь, куда глаза глядят. Остановишься по дороге на каком-нибудь пляже, понравившемся тебе, искупаешься, а потом – дальше. И главное – вместе. И ее бурно выражаемые эмоции о чем угодно только раскрашивали впечатления в еще более яркие краски.
Один раз заперлись мы с ней на одну горку, потому что там был живописный водопад, название которого мы не запомнили. Машина под конец уже только что не кашляла, дороги, само собой, не было, камни одни, но меня тянуло туда, вверх. Блин, думаю, и чего я не на МТБ, а сам рву ее, как черт.
Оксанка не выдерживает и мне так осторожненько: - Андрюш, может не надо... – хоть никогда и не возникает, когда я за рулем.
Зато когда доехали – охренительно красиво. Леденящий ветер, солнце жжет не по-детски (рожу сожгло мне все-таки), синева глаза ест, кругом в колючей сухой траве какие-то горные козы мекают, мол, какого вы сюда заперлись, внизу – серебро оливковых рощ волнами гуляет на ветру, а в воздухе – дурман из шалфея, мяты и тимьяна, из которых они тут чай заваривают и в мед их кладут. А вдалеке, чуть ли не за горизонтом – зеленоватая полоска моря.
Оксанка и ее море. По ее словам, горы она не любит, потому что давят, зажимают они ее. В лесу – такая же фигня. И только в море успокаивается, освобождается ее рвущая непонятно куда душа.
А прежде чем успокоиться, она посигает до одури на волнах – меня это так смешит, что порой хватаю ее на руки и катаю на них, а она пищит от кайфа, будто маленькая. А когда напищится, то среди нечленораздельных звуков угадываются философские рассуждения на тему:
- Оно такое… такое… Ничего такого на свете нет… И ты с ним ничего не сделаешь… Ничего… Можно только попытаться быть в нем… И то – только если оно само захочет… А тебе кажется, что это ты его укротил… Или хоть чуточку привык к нему… Или ему уподобился… И оно оставит тебя в этом заблуждении, сколько захочет… А потом – всё… Но нигде так не бывает, только на море… Только на море…