Вон возвращается откуда-то молодежь. Тоха держит Ренатку за руку, а она ревет, вытирает слезы. Что, обидел братан? Нет, сквозь слезы она вроде улыбается. Он чмокает ее в щечку. Кто-то из девчонок из Оксанкиной родни подскакивает к ней, а она разражается новыми рыданиями и показывает той свою руку, пока Тоха прижимает ее к себе. Да ну на, думаю, посмеиваясь. Братан как замутил. Что, прямо на колено перед ней – хлоп? Не знаю, как он там, но эффектно по ходу, вон, навзрыд аж. А всё такая крутая, независимая телка была. Программист. Сейчас Оксанка заметит, соплей не оберешься. Ну, Тоха, молоток. А еще вчера на балконе мандражировал. Да чего с ними мандражировать – с ними смелей надо. Интересно, а по поводу детей она его тоже уболтала уже? И у кого из нас теперь раньше будет? Неужели у щеглов этих...
Димка... да ну, думаю, и этот сегодня не один. Как раз танцует с какой-то высокой, чуть пониже его, крупной девчонкой. Она подъехала попозже. Зырит на нее вполне влюбленно. «Юлия» - поясняет мне Оксанка. «Учатся вместе, только она уже заканчивает. Это наш балбес все никак с магистром своим не разберется. Она тоже из русаков, только по-русски не говорит почти».
Ленка... ишь ты, блин, оживленно беседует о чем-то с каким-то представительным, чернявым чуваком, поминутно чокаясь с ним шампанским и отпивая по малюсенькому глоточку.
- Эт кто? – толкаю под бочок Оксанку, кивая в сторону чувака. – На Бахтыярова похож.
- А ведь правда, - смеется она. – Что ты, нет, это – Фарит. Хантимировых сын.
- Узбеки?
- Нет, татары.
- Только не говори, что он тоже из Ростова.
- С нами в Ростове на одной улице жили.
- Не, ну у вас прям бюро знакомств.
- Еще дед его с бабкой дружили с нашими дедушкой Альбертом и бабушкой Тосей. Он давно сюда перебрался, второе получил, в Вольфсбурге работает инженером-разработчиком в автопроме.
А то где же еще. Если в Вольфсбурге, то там особые пояснения нужны лишь, если не в автопроме.
- Неудобно по первой, пока не определятся, - замечаю я, имея в виду то, как далеко это от Ленки. Она на юге живет, а Вольфсбург - это север же, аж за Бременом.
- Ну, во-первых, еще ничего не понятно.
- А по-моему понятно, чего тут понимать. Вон, как мужик старается.
- Ну, это не только от него зависит. Захотела бы еще она…
- Да ладно тебе. С чего ей-то носом крутить. А чувак – видно, человек с опытом. Вон, как шампус с ней хлещет, даже не думает ни на что другое ее тянуть. Другому бы давно остохренело.
- Да, но она – крепкий орешек.
- Ну! Чего – до свадьбы?..
- Не-а. Ни-ни, - подтверждает Оксанка.
- Ну, тогда терпения чуваку. Заодно и она проверит его на вшивость. Вот только далековато, я же говорю.
- Ничего, надо будет - справятся, - пожимает плечами Оксанка.
Мы же справились? Не говорит вслух, но этот вопрос сам собой возникает и виснет между нами в воздухе, а потом на белом его полотне черные дыры прожигаются сердитым пламенем, которое очень быстро его пожирает.
Нет, мы не справились. У нас за очень короткий срок все очень стремительно покатилось к чертям собачьим. Мы оба думаем это и оба не решаемся произнести вслух. А, какого черта. Сколько можно уже все замалчивать. Вот прямо сейчас и начать всем делиться:
- Зато… - начинаю, полный уверенности, что ход ее мыслей шел по той же траектории, что и у меня.
Потом запинаюсь. Зато – что? Чего реально хорошего принесла нам сука-разлука? Что я узнал нового за это время, кроме… эм… влияния кое-каких веществ на определенные функции моего организма, назовем их условно «интересными»? Ну так как? Прямо сейчас ей о них поведать? И еще кое-о чем? Вот же, чтоб тебя…
- Зато мы поняли, что умрем друг без друга.
Возможно, она не ожидала от меня, и я форменно луплю ее этим сейчас. Глянув в ее глазки и убедившись, что они нравятся мне именно такими – ошалелыми от любви и от воспоминаний о боли – спешу ударить еще разок, хорошенько:
- Я...