Ей там с ее подгузниками легко говорить, думаю теперь нерадостно, пока в открытую дверь до меня доносится низкий, бархатистый голос, задушевно рассуждающий будто сам с собой наедине:
- Da ist eine Bank... die möchte eine Gesellschaft finanzieren... die tritt als Leasinggeber auf... Есть там такой банк, он хотел бы финансировать компанию, а компания выступает в качестве лизингодателя .
Это Шляйфенбаум дает задание новой практикантке, обсуждает с ней структуру дела да постановку правового вопроса. Вольфинг подобным не заморачивается, пусть другие молодняк обучают.
Вообще-то, за Шляйфенбаумом глаз да глаз нужен, это иногда наши девчонки – юристы, саппорт, да все – по секрету рассказывают. И стажерочки-то у него все сплошь красивенькие. Ему блондинки нравятся. Не думаю, чтоб он прямо с каждой реально озоничал, хотя хрен его знает, хрена старого (но резвого). Некоторые девочки, если мозгов нет, даром, что оценки хорошие, ведутся на его подкаты. Хотя – сам вроде семьянин, дети, пусть и не по первому кругу, так это ж законно все. В семейном плане его на Истерн Юроп тянет, вторая жена - чешка, как и первая. Короче, среди нас, молодых эссошиэтов, такое внегласное правило установилось – за девчонками под шляйфенбаумским началом присматривать, мозги им вправлять, на помощь им приходить, а его держать в рамках, а то они ж неопытные, некоторые задурить себя дают, думают, а, ладно, пусть его, если чуть-чуть, понарошку.
А девочка эта пришла к нам недавно и это – не Эльминаз, та, с кем разговаривал тогда, на той карьерной выставке. Не знаю, мы ли не взяли тогда Эльминаз или же сама она не рискнула сунуться к нам. Видимо отпугнули ее наши с Оксанкой художества. С Оксанкой...
Э-эм, а... причем тут вообще Оксанка, думаю, натыкаясь пальцем на колючку в кармане. Эй, ты-то как здесь... а, блин, точно... Был же накануне инцидентик.
И вот как дело было:
- Андреас, где распечатка? – спрашивает Тина.
Это по поводу аренды хаты моей, что теперь - ее. Она показала мне накануне дополнение к договору, чтобы я посмотрел. Там бывший владелец захотел урегулировать некоторые пункты по распоряжению резервами на ремонты в промежутке между заключением договора и переходом права владения. А теперь мы собираемся с Тиной к нотариусу – заверить ее согласие на включение этого пост-фактум в договор.
- Глянь в тумбочке, - говорю ей из прихожей.
- Да у тебя там свалка, - жалуется Тина. – А ведь на работе должен был быть к порядку приучен.
- А дома я от него отдыхаю, - захожу в спальню на помощь ей.
Она нашла уже нужную ей распечатку среди кипы других бумаг, и не на нее обращено теперь ее внимание, а на кольцо, выпавшее из этой кипы и валяющееся на полу.
Она не спешит с вопросами, а я с невозмутимым видом поднимаю его и сую в первое попавшееся для этого место – к себе в карман. Сую привычным жестом, не придавая всему этому особого значения. А она вроде тоже не придает, по крайней мере, ни о чем не спрашивает. Мудрая Тина.
Да нам пора и выходить уже, нотариат – на Зюдзайте, а мы решили поехать туда на машине и мало ли, где еще в пробке застрянешь. Жарко сегодня, сонно и без осадков. Мы едем на Примавере – нет, не с каких-то там понтов, просто моя бэха, графитовая моя старушка, благополучно прописалась у моих, и я не спешу ее у них конфисковать. А Майнхольду спасибо и на том, что он за эти три месяца не расколотил мне поршень. А вообще умеет он обращаться с дорогими и сексуальными, что говорить.
Дополнение к договору от имени Тины заключал за нее я по ее доверенности, хоть она и присутствовала. Отчего-то ей так захотелось. Просто в ломы ей было выслушивать чтение и пояснения нотариуса, коими он по закону обязан был ее снабдить. А мне-то не в первой. В нотариате этом я бывал и раньше по работе. Гринхиллз часто с ними сотрудничает. Просто сейчас я приехал сюда по частному вопросу, пустяковому с юридической точки зрения. Это тебе не суточные переговоры накануне сайнинга какой-нибудь охренительно важной сделки. Там и из окна не глянешь лишний раз.