Кажется, за окном грохочет – нам плохо слышно. Она взрывается как раз на мне, а я взрываюсь в ней, и тут, под душем у нас тоже шумит вода, а в башке шумят отголоски взрывов.
После стоять уже трудно, и мы заваливаемся мокрые в постель среди бела дня - вернее, там все равно пасмурно сейчас. Ненадолго даже засыпаем, кажется, а проснувшись, опять занимаемся любовью.
А после я лежу и разглядываю ее. Кажется, мы хотели куда-то пойти? Лично мне никуда не надо.
- Чего? – спрашивает она, улыбаясь.
- Так. Не надоел тебе?
- Странный вопрос.
- В смысле... со мной не очень интересно. Не вожу никуда. А из развлечений только тошниловку предлагаю, - ее прорывает от смеха, - ...ну, головокружение... Ты ж сама говорила... И я не слишком изобретателен в постели. Ну, кроме... стандартных вещей...
- Любимый, а не поздненько спохватился?
- Не поздненько. Мне-то, вообще, что? Меня все устраивает. О тебе беспокоюсь.
- А ты думаешь, мне надо это? Сама не очень люблю всякие выпендроны...
- …а если тебя тянет на приключения, ты их сама себе выдумываешь и под них же кончаешь…
- Тебя это сильно долбит?
- Нет. Мне кайф, когда тебе кайф.
- Да ну?
- Канеш. Я не требователен. Может, расскажешь как-нибудь, что ты там сочиняешь.
- Может, расскажу. Чего смешного? – тыкает меня в бок.
- Просто подумал: а ты смогла бы придумать стихи во время секса?
- Не, эт слишком странно.
- Давай... – ныряю к ней вниз, пытаясь возбудить, шепчу: – ...начинай сочинять.
- Зачем тебе?
- Мне, может, стихи твои сегодняшние понравились... И вообще... – да, теперь до меня доходит: - ...у тебя сегодня в парке вид был такой загадочный... когда их строчила...
- Там просто настроение было такое. Под них настроение нужно. А по команде... - она стонет уже, - ...я не смогу-у-у...
***
Назавтра я гоню ее на утреннюю пробежку вдоль речки. Сто лет с ней не бегал. Темпы у нас разные, поэтому это не тренировка, а для меня скорее расслабон с ней вдвоем. Кажется, для нее – меньше расслабон. Она «сдыхает» быстро, не успеваем мы на Мюнхенском проспекте поравняться с квартирами-лофтами с окнами на речку.
- Все, нормалек, - решаю я, и мы поворачиваем обратно, чтобы дома переодеться. Потом едем на Нидду.
Кажется, у меня появился соперник: Оксанка тащится от моего подарка. Она и не подозревала, что велик может быть таким легким, быстрым и устойчивым, а то она же падать любит. А подобранный мной цвет рамы – голубенький с желтым – ее восторга, естественно, не убавляет. Глядишь, целовать его рванет.
Хотели устроить пикник на траве, но трава еще не просохла после вчерашнего, так что выбираем дубильную мельницу. Сначала нам приносят суп, а потом долго ничего не несут, и она вытаскивает какие-то документы.
- Только не говори, что работать собралась, - смеюсь недоверчиво.
- Кто-то же должен, - улыбается она. – Ты, между прочим, когда квартиру покупал, не удосужился даже забрать документацию по сообществу квартирных владельцев, в которое мы теперь с тобой входим. Они мне устав и еще кое-какие документы должны, я сказала, чтоб поскорее. Собрание же скоро.
- И чего – ты будешь ходить на эти собрания?
- Неохота, но придется. Да, Андрюх, - смеется. – Я, конечно, понимаю, там, положись на мужа, слушайся мужа, но и жену иногда полезно в дела посвящать. Пусть она и не такой умный юрист, как ты. Спорим, ты бы мне даже не сказал, что договор и на меня тоже оформил, если б формально мое разрешение не нужно было?
- Нет, скорее всего, - смеюсь, пожимая плечами.
Она улыбается, качает головой, мол, так и думала. А мне хочется приласкать ее, как ребеночка. Или не как ребеночка. Внезапно вспоминаю, как года три тому назад ездил тут один и даже считал эти вылазки главным удовольствием в своей жизни. Непроизвольно машу головой и сам над собой смеюсь, а на ее настойчивые попытки поведать ей причину моего веселья лишь отвечаю весельем еще более безудержным. Так и держимся до вечера, веселые, а в ее случае еще и упахавшиеся.
Уже совсем поздно. Не знаю, от чего я проснулся. А, ее нет рядом. Опять. Но чувствую, она недалеко – да, вот, стоит перед зеркалом. Полнолуние, наверно, поэтому не может спать. Бывает у нее такое.