- Северус, как я мог без тебя…
И я, Гарри. Я тоже. Как я мог думать, что проживу без тебя, далеко от тебя. Потребовалось всего несколько дней, чтобы понять полнейшую нелепость такой самоуверенности.
Он делает чуть заметное движение бёдрами кверху, к моему паху, и просит: - Пожалуйста, Северус… - разводит колени и скрещивает щиколотки поверх моих ног.
И всё моё желание быть как можно более медленным, неторопливым с ним, испаряется вмиг. Руки сами скользят к его входу, он двигается им навстречу, помогая пальцам проникать внутрь, и чуть приоткрывает пересохшие губы, облизывая их. От этого медленного движения - языком по губам - у меня окончательно сносит крышу, я срываюсь и больше не стараюсь осторожничать и тянуть время, не сдерживаюсь. И его стоны говорят мне, что всё правильно.
Всё правильно - вот так, когда сперва он ахает, прикусывая губу, а я замираю, давая привыкнуть к себе, и заново переживаю, проживаю ощущения себя в нём. Прижимаюсь щекой к его груди, слушаю стук сердца и хриплое, сбивчивое дыхание.
Всё правильно - и его глаза, по которым я сейчас читаю как по книге, и едва заметный кивок - давай, Северус, ну, давай же! И мой неспешный толчок, а затем ещё и ещё. И наши переплетённые пальцы.
И нарастающее напряжение, и покрывающая лоб испарина, и скорый, почти одновременный оргазм.
Всё правильно.
* * *
Кажется, я задремал, не было сил даже на очищающее заклинание. Помню только усталость, когда нет ни рук, ни ног, и лёгкость, словно ты словно воздушный шарик, невесомый, управляемый потоком ветра…
Провожу рукой по животу - чисто. Наверное, это Северус. Вот так всегда - я даже не задумываюсь о каких-то вещах, потому что уверен - у меня есть он, и он позаботится. Он всегда заботится обо мне.
Я лежу, уютно уткнувшись ему плечо, мне хочется поднять голову и увидеть его лицо, но так жаль расставаться с ощущением тепла кожи на моей щеке. Наконец, я чуть поворачиваю голову. И сталкиваюсь с его взглядом. И у меня мурашки - так он смотрит на меня.
- Проснулся? - он притягивает меня к себе ближе.
Киваю и тянусь с поцелуем. Он не возражает. И только что ушедшие мурашки возвращаются обратно. Мне нереально хорошо.
А потом я собираюсь с духом и говорю ему. Всё, о чём думал, пока сидел в камере. О том, как было глупо так разругаться из-за пустяка, как мне его не хватало, как я не мог спать без него, как я вообще без него - не мог.
Он обнимает меня и легонько целует в висок. И отвечает, что тоже приобрёл привычку спать исключительно в моей компании, а своими привычками он дорожит и не намерен позволить мне нарушать их.
Я не вижу сейчас его лица, но знаю - он улыбается. Как умеет только он - краешками тонких губ. Как он улыбается только мне.
И я растекаюсь от его улыбки, словно сливочное мороженое на блюдце под солнечными лучами. И говорю ему:
- Северус, самое главное, что я понял - не нужно загадывать, что с нами будет завтра. Не нужно заранее ждать, что обязательно случится что-то ужасное. Мы всё равно этого не можем знать.
Мы ведь можем просто жить - здесь и сейчас. Каждый день, каждую минуту. Давай попробуем, а вдруг мы сможем. Просто - жить. Так, как получится.
А вдруг это окажется не так уж плохо - просто быть вместе. И, может, ты потом полюбишь меня. Пусть не так, как я тебя люблю, не важно.
Он берёт моё лицо в ладони и поворачивает к себе. И как-то совершенно обычно, словно речь идёт об очевидных вещах, вздыхает:
- Я и так тебя люблю, чудовище ты моё несносное. Всё тебе нужно объяснять словами.
И пока я, онемев от услышанного, ищу, что мне ответить, добавляет:
- Да, кстати. Последние события окончательно убедили меня в том, что за тобой нужен постоянный присмотр. Как это ни печально, но с тобой всё время что-то происходит. Да-да, даже если ты, как обычно, не причём. Поэтому, хочешь ты того или нет, тебе придётся поехать со мной. Целее будешь. И даже не возражай, Гарри!
У него сейчас такое серьёзное лицо, но меня не проведёшь.
Я расцветаю как наши будущие мальвы и тянусь к нему - поцеловать складку меж сведённых бровей. Но чувствую, этим дело не кончится… Колено привычно скользит по его бедру… Хочу тебя. И даже не возражай, Северус! А он и не возражает.
Вместо эпилога.
Я пьян тобой, прости меня за это.
Я больше не могу без губ твоих.
Для нас одних бессонница рассвета
И мятость простыней для нас одних.
И рук нетерпеливые сплетенья,
И жаркий вздох во влажное плечо,
И по стене размазанные тени,