Я не отслеживаю.
Не знаю.
Я просто прижимаюсь спиной к двери и, скатываясь по ней, неистово плачу.
Понятия не имею, сколько проходит времени, успокаиваюсь только тогда, когда, мне кажется, выплакала из себя всю душу, что внутри ощущается одна плотная пустота. Родителей нет, они приезжают уже под ночь практически, но я не выхожу к ним, оправдываясь тем, что голова болит.
Она и правда болит, чувствуется неподъёмной, что даже от подушки оторвать не получается. Лежу и смотрю в пустоту. Не думаю.
Вру, думаю, но заставляю себя не думать.
Не хочу ничего понимать. Не хочу сравнивать. Не хочу анализировать. Не хочу задаваться никакими вопросами.
Ночь глубокая, а я всё не сплю. Тишина в доме густая, лишь с приоткрытого окна слушаю ночные разговоры сверчков и ранних птиц.
Сава писал, вновь посетовал, что про него забыла, но я даже стыда никакого не испытала, написала в ответ, что родители отвлекли, что забыла про игру, что некогда переписываться. Ничего не почувствовала. Даже за то, как нагло наврала.
Телефон лежит рядом, на последнее его сообщение с вопросом, во сколько завтра заехать за мной, я так и не ответила. Все думаю, нужно ли дальше продолжать общение, когда мне приходит смс.
Не от Савы.
Аид: «Жду во дворе, выйди, если не спишь.»
Сердце… оно срывается вскачь ещё до того, как читаю. С загоранием экрана, вижу, от кого, и оно слетает со своего места, стучит едва ли не во всём теле, а уж когда читать начинаю – останавливается на мгновение, на первых буквах ощущение, что оно обращается в пустоту, а потом, резко из ничего увеличивается в размерах и колотится так, как будто в него вкололи адреналин.
Я лежу не двигаясь, смотрю на сообщение и снова, и снова читаю его.
Жду во дворе.
До данной минуты я была уверена, что мы с Киром даже смотреть друг на друга больше не сможем. А разговаривать… О чём?
О том, что я попросила меня поцеловать, а он меня отшил? Это… глаза прикрываю, погасить пытаюсь, как оно во мне отзывается, стоит только вспомнить взгляд Кира, когда он меня отпустил.
Я чувствовала себя такой жалкой…
Аид: «И оденься. Похолодало.»
Ещё раз прикрываю глаза. Даю себе несколько секунд и… встаю. Понятия не имею, зачем он зовёт меня, но для себя точно решаю, что бегать от него не намерена.
В конце концов, не Кир это начал, мне не за что на него обижаться, он не обязан выполнять просьбы такого характера. Я банально даже не подумала о том, что у него с Полей может быть всё серьёзно, а я его попросила ей изменить со мной.
«Мне нельзя тебя целовать»
Боже мой, как я могла совершить такую ошибку?
«Скажи, что ты ничего ко мне не испытываешь?»
Я себе этого не могу сейчас сказать, а ему…
Господи, я правда невероятно жалко выгляжу даже в собственных глазах, что говорить про Кира. Ещё более жалкой, бегающей от него идиоткой, я точно не хочу быть.
Богиня: «Пять минут.»
Одеваюсь. Мне бы нервничать, наверное, нужно, но я практически ничего не чувствую. Одна разбитость и пустота. Отыскиваю в вещах кофту, я футболке чёрной и в точно такого же цвета шортах, сверху накидываю удлинённый до середины бедра тоненький кардиган на завязках. Шлёпки беру, но по лестнице спускаюсь босиком, чтобы родители не услышали. Лишь выйдя на крыльцо, надеваю их на ступни. Дверь прикрываю и выглядываю Кирилла. Спускаюсь, чтобы рассмотреть получше, с какой он может быть стороны, когда с трудом умудряюсь подавить писк.
Неожиданно Кир хватает меня за запястье и дёргает меня на себя, но это я уже могу понять, когда оказываюсь прижатой спиной к стене за углом своего дома.
Мое сердце колотится, как одуревшее. А вот дыхание, напротив, едва слышное. Я на Кира смотрю, который надо мной в прямом смысле слова нависает.
Его предплечье упирается в стену над моей головой, взгляд по лицу бродит, вызывая во мне откликающиеся реакция. Точно с каждым миллиметром, которого касается его взгляд, внутри меня вспыхивают пульсирующие энергией красные огонёчки. У Кира даже глаза неожиданно для меня совершенно другими кажутся. Он никогда на меня ещё так не смотрел, что аж дыхание дрожать начинало.