Никто из сидящих рядом не обращал внимания на чтеца. Каждый говорил о чем-то своем: об умирающей от чахотки жене; о каком-то пройдохе Ленцере («взял десять марок, обещал устроить подносчиком и теперь не показывается»); о квартирной плате, которая растет, словно поганые грибы под дождем; о конфликте с мастером («разорался вчера: недоволен, так убирайся к дьяволу, не очень-то ты нужен заводу»); о предстоящей лотерее («купил десять билетов в одной серии, может, повезет, выиграю ковер или пианино!»)…
Слова падали тяжело и глухо, как камни на разрыхленную землю. И их никто не подбирал. Каждый тащил собственный груз.
Я быстро управился с сардельками, закурил и попросил еще одну кружку пива. Вечер представлялся бесконечным, я решил скоротать его здесь, и когда мой визави смачно выругал Зеверинга, я спросил, какая статья в «Роте Фане» произвела на него столь сильное впечатление.
Газета медленно легла на стол, прикрыв собой несколько пивных кружек. С костлявого, давно не бритого лица на меня подозрительно глянули глаза, запавшие в коричневые впадины. И вдруг взгляд налился желтой, беспощадной ненавистью.
— Чего ты суешь свой паршивый нос в чужую газету?
— Простите, я просто так спросил…
— Просто так?! — Человек, не спуская с меня глаз, откинулся на спинку стула. У него были очень широкие плечи и впалая, будто расплющенная грудь. — А что ты делаешь здесь? Просто так?
Я пожал плечами. Может, он здо́рово выпил и теперь рад, что есть повод покуражиться.
— То же, что и вы: сижу, пью пиво, — изобразив что-то вроде улыбки, сказал я.
— Нечего скалить зубы! Знаем мы таких вот молодчиков в шляпах.
Ох, черт!.. Фетровая шляпа, шелковый шарф, хорошее пальто. Конечно, я казался здесь белой вороной!
— Герр обер… — как можно спокойнее позвал я. — Цаален.
— Торопишься смыться?.. Нет, приятель, без моей метки ты отсюда не выйдешь!
Он встал.
Мне показалось, что голова его в старой суконной фуражке достает до самого потолка. Потертый пиджак висел на его костях, как на огородном чучеле. Темная короткопалая рука пошарила по столу, и пальцы судорожно обхватили пустую пивную кружку.
— Соглядатай! А ну встань-ка во весь рост и покажи, на что способен.
За моим столом наступила выжидательная тишина. Несколько пар глаз разглядывали меня с холодным любопытством, как какую-нибудь ядовитую козявку.
— Посмотри-ка, Герберт, что там у него под шляпой! — бросил мой сосед справа.
Оборвался стук костяшек. Тишина прокатилась по всему залу и погребла звон кружек, шипенье пивной струи, шелест карт и отрывистые восклицания. Хозяин пивной положил голые по локоть, руки на стойку и с явным интересом наблюдал за нашим столом.
— Вы принимаете меня за кого-то другого, — сказал я, хотя уже понимал, что эти слова ни к чему, и мне никто здесь не поверит, и придется драться беспощадно, изо всех сил, до конца.
— За того, кто ты есть, — дерьмо! — откуда-то из-под потолка рявкнул мой противник и, перегнувшись через стол, взмахнул кружкой.
Я отклонил голову, вскочил. Последнее, о чем я подумал, было: там шупо играет с рабочими в кегли, а здесь рабочий, вероятно коммунист, собирается излупить другого коммуниста.
Герберт отшвырнул стул и, потрясая кружкой, шагнул мне навстречу. И тотчас же наперерез ему рванулась какая-то плотная фигура в юнгштурмовской форме, крепко перехватила руку с занесенной кружкой, молодое напряженное лицо на мгновение повернулось в мою сторону.
— Уходи отсюда. Быстро. Я их успокою.
— Пусти, щенок… Я проучу этого типа! — ревел Герберт.
Мой неожиданный защитник вырвал у него из рук кружку. Нет, как это ни нелепо, а драться придется. Не могу же я допустить, чтобы они измолотили этого парня. И я бросился к нему на помощь. Но кто-то сзади сильно рванул меня за плечи. Ах так!.. Пеняйте на себя… Резко повернувшись, я ударил «крюком» справа, человек ахнул, отшатнулся, на вновь бросился ко мне:
— Не будь идиотом! Выметайся. Мы всё уладим.
Еще один юнгштурмовец! А вот и еще. Случайно они здесь оказались или же?.. Горячая волна благодарности плеснулась в грудь, Я сжал руку в кулак:
— Рот Фронт, друзья!
Из пивной я выскочил под замысловатую ругань Герберта, но шума разгорающейся свалки уже не услышал. Молодцы юнгштурмовцы, честное слово молодцы!