Мамуд и Чарли долго стояли перед этими розовыми, поседевшими от старости могучими крылами, восхищенно цокали и обменивались мнениями:
— Да-а-а… Совершенно самобытно…
— Какое смелое и точное решение! Архитектор пренебрег классическими традициями. Посмотри, даже намека нет на коринф или ионику.
Защелкал «кодак» Чарли. Мамуд обхватил мои плечи.
— Как прекрасно, Митя, — сказал он дрогнувшим голосом.
А я думал: вот если бы соединить все эти глыбы туфа, взметнуть ввысь и увидеть круглое, как снежная шапка Арарата, величественное здание храма, розовеющее под полуденным солнцем.
Стало жарко. Кое-кто из ребят, утомившись от впечатлений, уже валялся на траве. Пора было возвращаться.
И тут я обнаружил, что Жансон куда-то исчез. Приехал вместе со всеми, слушал рассказ экскурсовода-монаха, ходил среди руин, засунув руки в карманы, и вдруг провалился.
Сперва я не очень беспокоился, так как знал, что Морис обычно следует старой восточной мудрости: лучше стоять, чем ходить, лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть… Наверное, разлегся где-нибудь на травушке-муравушке и в ус не дует!
На всякий случай я несколько раз крикнул:
— Морис! Эй, Морис!
Только камни глухо пророкотали мне в ответ: «Э-э-й, Мори-ис!»
— Ты видел Жансона? — спросил я Алешу.
— Да тут он был… Еще к монаху подходил. Оказывается, тот еще как по-французски лопочет.
— Спит где-нибудь, — пожала плечами Симон.
— Но нам пора возвращаться. Давайте-ка, братцы, поищем Мориса.
— Я сейчас, — сказал Жозя.
Длинноногий, он носился среди руин Звартноца как олень.
— Нигде нет, — сообщил он, едва переводя дух. — Мистика какая-то.
Я огляделся. Ровное, как футбольное поле, место. Несколько чахлых, скрюченных деревьев. Охровые всплески холмов на горизонте. Вьется желтая лента дороги. Куда тут денешься? И в самом деле, мистика какая-то!
— Может, у него живот заболел, — высказал предположение Чарли.
Наш комендант затрепыхал лохматыми бровями, — мол, нам теперь не до шуток.
Забрались в грузовичок и мигом домчались до гостиницы, возле которой стоял на приколе наш автобус. Я был почему-то уверен, что вот сейчас нам навстречу из окна автобуса выглянет заспанная физиономия Жансона и на мои упреки он махнет рукой и пробурчит: «Решил соснуть до обеда, мой мальчик. Только и всего».
Но в автобусе Жансона не оказалось. Седик Арапетянц божился и клялся, что он не спал, а все эти часы возился со свечами и Жансона не видел.
И самое главное — не было такого случая, чтобы Морис опоздал к завтраку, обеду или ужину. Флегматичный валлонец всегда отдавал должное хорошей кухне, особенно кавказской. А тут нам пришлось начать и кончить обед без него. И я встревожился не на шутку. Спросил Франца, что он думает по поводу исчезновения Мориса.
— Мы не в джунглях… И Жансон, во всяком случае, слишком толст для иголки. Вряд ли может затеряться, — хладнокровно сказал Франц.
Может быть, Маргарет? По правде сказать, я всячески избегал говорить с ней о Жансоне. Всё-таки она его когда-то целовала. Но раз уж такое дело…
— Что могло случиться с Морисом? Ты как думаешь?
— Понять мне трудно. Он ничего не сказал сегодня…
— А ты с ним всё-таки разговариваешь? — ревниво перебил я.
Она строго посмотрела мне в глаза:
— Разве он перестал быть товарищем твоим и моим?
— Да нет, Маджи… Я не так выразился. Одним словом, по-дурацки у меня вышло… Но куда всё же он исчез?
Регус — мрачнее тучи. Среди бела дня пропал человек. И не помогли ни всевидящие рачьи глаза бдительного коменданта, ни «шпайер», постукивающий его по ляжке.
— Не исключаю акта, — бросил он отрывисто. — Придется связаться с местным ГПУ. — И пошел в кабинет заведующего гостиницей, чтобы свистать всех наверх.
Наши сопровождающие из Цекамола Армении, взвалив на себя всю тяжесть ответственности за случившееся, уже метались по всему Вагаршапату, разыскивая следы Шансона. Они намеревались мобилизовать всех местных комсомольцев и «частым гребнем» прочесать городок.
А ведь чем черт не шутит! Может, и в самом деле происки какой-нибудь подпольной организации. Буржуазные националисты или эти самые дашнаки… Нечего сказать, хорошенькая получится поездка!
И когда весь город перекликался звонками телефонов, которые накручивали и Регус, и я, и ребята из ЦК, когда уже в гостиницу пожаловал румяный, тонкоусый, с осиной талией товарищ из районного отделения ГПУ, потребовавший «подробностей и еще раз подробностей», когда даже землетрясение в Ленинакане, на наш взгляд, меркло перед случившимся в древней резиденции католикоса, когда наше расписание оказалось нарушенным на три с лишним часа и в гостинице началось переселение народов, дабы освободить места для нашей, по-видимому, неизбежной ночевки, — Морис Жансон появился среди нас. И вид у него был не только не смущенный, но, я бы сказал, победительный, и весьма сытый, как у кота, слопавшего полное блюдце сметаны.