Наспех замазав косметикой лицо, чтобы то приняло хоть более-менее сносный вид, она спустилась вниз. На часах было семь утра, так рано она никогда не вставала, но и валяться в кровати смысла больше не было. Есть не хотелось, поэтому она просто прошла в кухню, налила холодного чая из холодильника, и уселась около окна.
Вчера всё было ужасно. И позавчера тоже. И до этого. Три последних дня были отвратительны. Из-за Романова. Из-за того, что общение с Алексом было напряженным. Из-за того, что нервы сдавали. Из-за того, что время подходило к концу. Из-за того, что скоро всё кончится, а хорошо или плохо – от неё не зависит.
Алекс столько делал для неё. Он ни на грамм не поверил словам Романова – она видела это. Он защищал её, пытался помочь. А она даже не спросила, как прошли его переговоры в Москве. Но, может, для него это было не важно? Кто сказал, что он захочет от неё чего-то большего, чем одна ночь? Может ли быть так, что после неё он не уйдёт?
Нет. Не может. Это ерунда, полная. И, в общем. какая ей разница. Пусть лучше уходит. Чтобы она смогла всё забыть, весь этот ужас, всю эту боль. Он думает, что ей ничего не надо, кроме денег и мести Романову. Вот и пусть так думает. Чем быстрее он уйдёт из её жизни, тем быстрее она станет такой, как раньше. Размеренной, лёгкой и свободной. Может, она даже уедет куда-нибудь. Или даже переедет. Продаст квартиру, и уедет жить куда-нибудь к морю. Конечно, работу она бросать не хотела. Тем более, она была уверена, не позднее, чем через полгода-год она станет редактором. Её мечта осуществится. Так стоит ли всё бросать? Но если Романов не остынет, то что ей останется.
Нет, она уедет ненадолго. Возьмёт отпуск максимум на месяц, и мотнёт куда-нибудь далеко, в тёплые края. Станет, пусть и временно, перелётной птицей. Тьфу, как поэтично. Когда-то она сама пробовала писать книги, только терпения не хватало довести дело до конца. А стихи ей никогда и не удавались.
Состояние было почти депрессивным. Делать ничего не хотелось, она просто сидела на кухне. И даже не удивилась, когда, глянув на часы, поняла, что уже одиннадцать. Она так просидела три часа. Василия, сидевшего на другом стуле, она тоже не заметила. Когда он вошёл? Сейчас? Час назад? Или два?
А ведь скоро придёт Алекс. И ему надо будет улыбаться.
Девушка одним глотком опустошила кружку, и бодро поднялась, стараясь придать своему лицу безмятежное выражение. Судя по Васе, удалось это плохо, но она пожала плечами, и прошла в маленькую гостиную, села на диван и включила телевизор. На первом же канале показывали старые советские мультики, и она не стала переключать.
А ещё через час раздался звонок в дверь, и в комнату вошёл Саня, как его? Капланов? Вроде бы, так. И что этому тут надо? Девушка встала.
- Здравствуйте, Саша. – приветливо улыбнулась она ему. Нечего грубить друзьям Алекса.
- Привет, киса! – улыбнулся он в ответ, и только сейчас девушка поняла, что он пьян. Сильно. А Василий куда-то пропал, как назло. С ним наедине она чувствовала себя бы увереннее. Особенно в такой компании.
- А Алекса нет. – сказала она первое, что пришло на ум. Зачем бы ещё он тогда приехал к ней. Но Саня махнул рукой и завалился на диван, жестом приглашая её сесть рядом. Она села в отдалении, напряженно сложив руки на коленях.
- Киса, а я к тебе, вот. – он пьяно улыбнулся, показывая неровные белые зубы, и масляно обводя взглядом её чёрный спортивный костюм. Хорошо, хоть никаких вырезов сегодня.
- Зачем?
- Просто я кое-что сегодня узнал. – он стал копаться в карманах белого пиджака. Достал пачку сигарет. – Слыш, у тя поджечь нечем?
- Тут не курят. – твёрдо произнесла девушка. Нет уж, ей вчерашнего хватило. Она потом весь вечер ковёр от пепла отчищала.
- Тогда тебе повезло, что Алекс бросил. – хрюкнул он, бросая пачку на столик и подсаживаясь ближе. Катя неимоверным усилием осталась сидеть на месте. – Уж ему бы ты не запрещала. Ты ж ему, наверно, ни хрена не запрещаешь, да?
- Так что ты узнал? – раздраженно буркнула она. Почему-то говорить ему «вы» перехотелось.
- А то ты не в курсе? – он пьяно захохотал, потом икнул, и продолжил. – Ты из парня верёвки вьёшь. Что скажешь – он то и делает. И, я ему так и сказал уже, мне это совсем не нравится.