– Моя мать вышла за моего отца из-за денег. На тот момент он был каким-то там предпринимателем, но через пару лет после женитьбы обанкротился и повесился, не оставив нам с ней ни гроша, только маленькую комнату в коммуналке. Моя мать не работала. Не хотела. Она говорила, что слишком красива для этого, и вечно смотрела телевизор со своими сериалами. В детский садик я не ходил — мной вообще никто не занимался. Я бегал по улицам и просил еду. Я, конечно, уже почти этого не помню, лишь так, какие-то неясные образы. Когда мне было пять, кто-то донес, и в первый раз пришли люди из опеки, хотели меня забрать. А было, из-за чего - в доме не было еды, не было нормальной одежды, зато имелись тараканы и даже крысы. С тех пор я их и не люблю, кстати. Мать плакала, причитала, и говорила, что исправится. Но как только они ушли, тут же отправила на улицу спать. Это я уже запомнил отлично. Была зима, минус пять. В ту ночь я обморозил себе два пальца на левой руке, и с тех пор они почти не чувствительны. В семь меня принудили идти в школу, хотя, конечно, никакой начальной подготовки у меня не было. Это сделало меня отстающим, а отсутствие нормальной одежды – изгоем. В десять первый раз привели к директору, в тринадцать – в участок тогда еще милиции. Всё время за драки. Одновременно я разбойничал в подворотне с такими же как я отморозками, и так добывал себе на хлеб, так как моя мать по прежнему не работала, а новый муж не появился, лишь редкие хахали. Мы в принципе жили на моё пособие. Она не сползала с дивана, не отходила от телека. Когда я в шестнадцать получил судимость за разбойное нападение, а она не пришла в суд – чего я, в общем-то, не и не ждал, я понял, что с меня хватит. Я получил сто дней исправительных работ, как несовершеннолетний, и именно тогда я понял, что не буду больше, как она, сидеть и ничего не делать. Я устроился сразу на две работы, и, наконец, начал сам получать деньги. Гроши, но мне понравилось. В восемнадцать я пошёл в армию, где остался ещё на два года, и где, будешь удивлена, познакомился с нужными людьми и будущими партнёрами. Я не буду сейчас рассказывать, как – может, в другой раз, но скажу лишь, что мне несказанно везло. В двадцать четыре я открыл свою первую фирму. Рабочую, самостоятельную. В двадцать семь у меня уже было пять фирм по стране, а в тридцать я вошёл в полусотню самых богатых людей России. Вот так. Работа – моя жизнь. Потому что я с рождения видел то, что может быть с теми, у кого её нет. И я жил в нищете. Хватило по уши. И да, я трудоголик. У меня аж три образования. Техническое, экономическое и управленческое. Я работаю и буду работать дальше. Вот отдых – для меня зло.
Девушка даже не пыталась пока это всё переварить. Она так сильно себя жалела за то, что попала в такую передрягу, а Алекс...жил в аду много лет. И всё равно остался нормальным человеком. Настоящим мужчиной.
- А твоя мать… - нашла в себе силы заговорить Катя через пару минут после того, как он замолчал, - Она жива?
- Наверно. – он безразлично пожал плечами, хотя за маской равнодушия девушка легко угадала боль. – Я не видел её пятнадцать последних лет. Наверное, да. С чего бы ей умирать?
Катя, проклиная себя за то, что даже сейчас не способна заплакать, медленно встала, обогнула диван, и подошла к нему. Он, наконец, выпрямился.
- Вот такое у меня прошлое, милая Кейт. Уверена, что хотела это знать? Ну и как, я тебе всё так же нравлюсь, или… - холодно начал он, но девушка подняла руку и положила указательный палец на его губы, заставив замолчать.
- Ты стал нравиться мне больше. – тихо призналась она. Он недоверчиво сощурил глаза. – Ты невероятный, Алекс. Ты справился. Мало кто смог бы сделать больше, чем сделал ты. И твою мать следует только поблагодарить. – он нахмурился, но она продолжила, - за то, что сделала тебя таким, какой ты есть сейчас. Жаль только, что она не может посмотреть на тебя и гордиться тобой. Зато могу гордиться я.
- Кейт, - тихо простонал он, обхватывая её за талию, прижимая к себе и зарываясь лицом в её волосы. – Давай плюнем на всё! Остался всего один день, это такая ерунда! Ты нужна мне, нужна прямо сейчас…
Она оторвалась от него и обняла ладонями за шею.
- Алекс, - она хотела что-то сказать, не зная даже, что именно, глядя в его красивые голубые глаза, сейчас потемневшие из-за зрачков, но тут из холла донесся страшный грохот, пол в доме завибрировал, послышался дребезг разбившегося стекла.
Они вздрогнули оба, и он мгновенно откинул её назад за спину.
Катя не удержалась-таки на ногах и упала вниз, прямо к камину. Её буквально обожгло горячим воздухом, но она отползла чуть в сторону. Алекс быстро поднял её на ноги, а в коридоре, из которого потянул дым, уже звучал шум и неясные выкрики.