— Ты не моя девушка, — с сожалением бормочет у виска, невесомо касаясь губами кожи, вспыхивающей тут же в ответ. — А заноза моя. Моя… личная…, - чеканит по слогам каждое слово, вплетая их в туманную дымку, что стелется в голове от томного голоса. — Персональная… неисправимая занозина, — кружит сознание, не давая ему очнуться. — Ты же пришла ко мне, а не к кому-то ещё.
— Славяна дома нет, я к нему порывалась, — впопыхах оправдываюсь, чтобы он не облачался раньше времени в костюм супер героя.
— Они на даче.
— Точно, я и забыла, — вспоминаю, что многие наши организовали совместную новогоднюю ночь. — А ты почему не поехал?
— Захотелось побыть одному.
— Стареешь, — не сумев подавить смешок, с ехидством наблюдаю за его реакцией.
— А ты наглеешь. Я тебя чаем напоил, согрел, спать уложил, а ты хамишь. Придётся тебя наказать.
Андрей угрожающе наваливается на меня, перекатив на спину и подмяв под себя. Я ощущаю напряжение между нами и слегка пугаюсь, но серые глаза выдают своего хозяина. В них нет ни намёка на злость, только какое-то озорство, подернутое поволокой. А когда Андрей склоняется не позволительно близко к моим губам, до меня доходит, что сейчас должно произойти.
— Больше не смею нарушать твоего одиночества, — шепчу в полуоткрытый рот Андрея, сдерживая свой порок за семью печатями, не разрешая вестись на гормоны. — Займи мне денег и я поеду в гостиницу, — пресекаю попытку меня поцеловать.
Он отстраняется, но не отпускает. Его лицо искажает обида, а меня одолевают угрызения совести. Хотя за что это я должна себя корить? Да, он меня не прогнал! Да, отогрел и позаботился о моём здоровье! Но разве я должна платить теперь за это таким образом? Ну уж нет, таких дивидендов ему не получить.
— Прости, я просто хотел пошутить.
— Неудачно! — пытаюсь не выдать своей растерянности.
— Согласен. Но денег всё равно не дам и никуда не отпущу. Что у тебя случилось не моё дело, захочешь, расскажет. А нет, сам виноват. Я знаю, что причинил тебе боль и давно уяснил, что ты меня не простишь никогда. Я люблю тебя и всегда любил. Как женщину, но сначала как друга. Позволь мне остаться твоим другом, помочь тебе, — просит он на грани слышимости, неотрывно смотря в глаза. — Вдвоём легче, не отталкивай меня.
Нежно утыкается в шею, а я, вдохнув запах его волос вновь ощущаю, как по щекам струятся горячие слёзы.
— Мне плохо без тебя, — говорит и сильней обнимает, вдавливаясь в меня всем телом, горячим, напряжённым и таким желанным. — Мне очень… плохо… без тебя.
Каждое слово произносит отдельно, с долгой паузой, взвешенно, но чётко и так правдиво. А я скриплю зубами, ведь его речь ранит подобно ударам хлыста, который рассекает ещё не до конца зажившую кожу. Лижет раны, что прячутся в толще рубцов оставленных его изменой. А я сквозь весь калейдоскоп собственных переживаний чувствую, что Андрей не врёт, а душу вытряхивает и вместе с тем обнажает гнетущую тоску.
Позволить себе сломаться под натиском его откровений я не могу, ведь мы это проходили. Взлетать на крыльях сильных чувств не страшно, а вот падать с высоты больно, в кровь разбивая надежды и сердце, которое вначале в трепете мчится галопом. А после истерзано сбивается с ритма, то сжимается до размера пуговки, которую наспех пришили в груди, то вырываясь огненным шаром, разрывая в лоскуты.
Высвободившись, сбегаю из спальни. Меня трясет от пережитого стресса, но от слов Андрея ещё больше. Он излил мне душу, но не успокоил, а лишь сильней сумел навести встревоженный хаос.
По-хозяйски распахиваю холодильник, долго любуюсь его содержимым. Салаты, запеченная утка, всевозможные нарезки и закуски. Прямо ресторан на выезде. Но заметив бутылку виски, благодарю высшие силы, что наши вкусы с Андреем совпадают.
— Пожалуй я останусь, если ты не передумал? — слышу собственный сиплый от страха голос, чуть надтреснутый от боязни его отказа.
Он лишь пытливо всматривается в моё лицо, улыбается, показывая что совершенно не передумал.
— Я буду рад встретить новый год именно с тобой, — берёт из моих рук бокал, касаясь его кромки так, словно целует. А я в нетерпении своей очереди, чтобы вновь прикоснуться к бокалу и почувствовать вкус Андрейкиных губ. И пусть это будет всего лишь влага оставленная им на стекле.
— Подожди, а всё вот это вот?! Ты явно кого то ждал.
— У меня сейчас нет никого, если намек в эту сторону.