— Рефлекс сохранен — его еще можно спасти! Немедленно в диспансер! Ваше счастье, что прислали меня, а не терапевта — пропустили бы заболевание!
Что-то написал на бумажке и протянул ее жене.
— Вызовите спецмашину и ту-ту… Ту-ту-у-у!..
Он загудел и задвигал руками и ногами, изображая паровоз. Продолжая гудеть, «выехал» в переднюю, поманил туда жену и вполголоса посоветовал:
— Пока прибудет машина, позовите кого-нибудь из мужчин — с ним опасно оставаться наедине.
Приоткрыл входную дверь, высунул голову в парадное и закричал:
— Уберите собаку!.. Уберите собаку!
Вышел, но тут же вернулся и потребовал:
— Не запирайте дверь: если во дворе собака — я прибегу обратно.
…Вскоре газеты сообщили, что на нас накатилась третья волна гриппа. Болели уже и врачи, превращаясь в пациентов. Поликлиники захлебывались в потоке вызовов и присылали любых медиков, независимо от специализации, тех, кто еще держался на ногах.
У нас побывал еще и ортопед-травматолог, который долго искал на моем теле переломы и, не найдя их, поздравил меня с удачей. Когда же я пожаловался на насморк, он растерялся и неуверенно предложил взять нос в гипс… Потом приходила врач-венеролог и задавала такие вопросы, от которых упавшая было у меня температура снова резко подскочила…
За время моей болезни мы так привыкли к разнообразию врачей, что даже явившегося к нам сантехника жена приняла за очередного доктора. Тем более что он задал вполне медицинский вопрос: «На что жалуетесь?» Жена подробно доложила:
— Горло отекло, принимает только теплую воду, а пища не проходит… И колено ноет.
— Колено сломаем и заменим, а горловину раздолбаем и прочистим, — бодро пообещал сантехник, достав кувалду и большой гаечный ключ.
Жена задохнулась от ужаса, у нее подкосились ноги, и она рухнула на табурет. А мне этот «доктор» помог больше всех остальных. Я вдруг громко и искренне расхохотался. И то ли от этого смеха, то ли от этих визитеров, а может, просто подошло время, но я почувствовал, что выздоравливаю, сел на кровати, оперся о подушку и на оставленных всеми докторами рецептах набросал этот рассказ.
ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО
В электричке мне подробно объяснили, как добраться до львиного хозяйства. В проходной Валерия не было. Я нашел его в маленькой, уютной сторожке. Он сидел в кресле, разувшись, в носках, и пил чай с баранками.
Мы обнялись.
— Плохо стережешь! Я мог запросто украсть льва — никто бы и не заметил.
— Как ты меня нашел?
— В институте объявлен розыск… Слушай, ты что, обалдел?.. Ну, устроился на каникулы подработать — это понятно. Но уже три месяца занятий — а ты ни гугу…
Валерий налил мне стакан чаю, пододвинул баранки и ответил:
— Я здесь навсегда останусь.
— Нет, ты явно сдвинулся! В лесной глуши одичал!.. А учеба? Год до окончания института!.. А наша идея летающих велосипедов?.. Остался последний рывок, надо дожать, добить, доказать… Мы же мечтали с тобой первыми полететь!..
— Ты прав: в лесу тихо. Я много думал. Учебники, зачеты, экзамены… Проекты, диссертации, защиты… Всю жизнь убеждай, защищай, доказывай… Надоело!.. Пусть летают другие. А мне здесь хорошо. Спокойно! Я доволен, мной довольны… Еще бы только сменщика найти, а то и днем и ночью приходится сторожить.
— Ясное дело! Кто, кроме тебя, на такую работу польстится.
— А чем плохая работа? Восемьдесят рэ в месяц, плюс двадцать процентов за опасность, хотя никакой опасности нет. Деньги все остаются в кармане — ни на еду, ни на тряпки тратить не надо: спецодежду выдают два раза в год… Питание бесплатное, из львиного рациона. А их, знаешь, чем кормят?.. Мясо, жиры, витамины!.. И еще: пенсия на пять лет раньше, опять же за вредность. А главное — покой, тишина, ни за что не отвечаешь.
— А если львы убегут?
— Ха! Да их отсюда метлой не выгонишь.
— Почему?.. И вообще, что это за учреждение? Зоопарк не зоопарк…
— Питомник. Читал, как под Туапсе обезьян на волю выпустили, чтоб в лесу жили и размножались?.. Вот так и у нас под Пензой решили львов разводить. Привезли из джунглей десять самых породистых, подержали здесь месяц, чтоб к людям привыкли, и выпустили на волю. И что ты думаешь? На следующий день все десять возвратились обратно.
— Почему?
— Вкус к спокойной жизни почуяли. На хрена полдня гоняться по лесу за каким-то зайцем, если здесь им два раза в день телятину подносят. Там, в лесу, жизнь под открытым небом, дождь, снег, град… А то еще лихой браконьер на шкуру польстится… А здесь — отдельные стойла, паровое отопление и никаких забот, никакой опасности.
— А они не мерзнут? В нашем климате?
— Что ты! Им специальные меховые набрюшники сшили, вот такие.
На Валерии была надета дубленка-безрукавка, застегивающаяся на спине.
— Ну, а дальше что? — спросил я.
— Ничего. Уже целый год так живут. Еще разок пробовали их выгнать в лес и не пускать обратно, так они восемь суток под воротами скулили, потом стали без еды доходить, но охотиться никто из них не пошел. Лежали и демонстративно пухли от голода. Жалко их стало, да и деньги, знаешь, какие уплачены!.. Впустили обратно — вот с тех пор при них и состою.
— А они не тоскуют по родине, по джунглям?
— Да в них уже ничего львиного не осталось. Жирные, как свиньи… Ленивые, как сурки… Не бегают, не охотятся, не дерутся… Даже детей не рожают. Лень!.. Да и незачем им заботиться о продолжении рода— смертности-то нет. Если кто-то из них и захочет подохнуть — мы его новокаином в долгожители вытянем!
В этот момент дверь домика отворилась и вошел огромный лев. Он широко зевнул, обнажив страшные клыки. Я вздрогнул.
— Да не бойся, — успокоил меня Валерий.
— Все-таки царь зверей.
— Какой там царь! В нем уже ни капли гордости не осталось.
Валерий поднял с пола туфлю и швырнул ее льву в физиономию. Тот взвизгнул, поджал хвост и удрал.
— Видал? Вот тебе опасность, вот тебе ответственность. А ты говоришь: институт, полеты, мечты… Да если хочешь знать, моя работа и есть голубая мечта цивилизованного человека. Вот только бы сменщика найти…
Я помолчал, подумал и спросил:
— А сменщику тоже одежду выдадут?
— Конечно. Летнюю и зимнюю.
— И пенсия раньше?
— На пять лет.
— И никакой ответственности?
— Ни-ка-кой!
И Валерий повел меня в отдел кадров.
Я РАБОТАЮ ЖЕНОЙ
Я до сих пор свеклу от капусты отличаю только по цвету, как в гражданскую войну противников отличали: это красные, а это белые. Готовлю только то, что можно бросить в кастрюлю не глядя. В основном концентраты, на завтрак, на обед и на ужин. Муж у меня уже плачет концентратами… А наша собачка Пеппи вообще из дому сбежала, все дни просиживает под соседской дверью: оттуда супом пахнет, так Пеппи от незнакомого запаха дуреет. Соседка для нее миску завела, выставляет на площадку, подкармливает. Однажды слышу, ест Пеппи, аж давится. Неужели, думаю, такая маленькая собачка так громко чавкает? Заглянула в глазок, а это мой муж к миске припал, а собачку ногой отталкивает… Вижу, он без нормальной еды уже звереет.
— Давай, — говорю, — в субботу в ресторан пойдем, всей семьей.
Пришли. Сели. Ждем. А мимо нас официанты проносятся: вжик, вжик… Муж пробовал к ним взывать: «Товарищ!.» Товарищ!..» Но без результата. Пока произнесет: «Това» — «рищ» уже в конце зала. Наконец, удалось перехватить девушку-практикантку: она еще так быстро бегать не научилась.
Подает она нам горошек черного цвета.
— Я заказывал маслины, — говорит муж.
А девица успокаивает:
— Это они и есть. Перележали на складе и чуток усохли. Но не волнуйтесь: артикул остался прежний и цена тоже.