Утром гости прибыли на нашу телевизионную гору. Среди них был давний приятель Симонова кинокритик Караганов. Приехала жена, дочечка, и все они терпеливо и добросовестно отсидели полдня в нашем уютном просмотровом зале, глядя на экран и слушая мои краткие предисловия во время перезарядки киноплёнки.
После просмотра сказали много добрых слов. Я показал гостям студию, Лариса Алексеевна стала меня расспрашивать о «Марциальных водах», что и как лечит живая наша вода. Рядом с ней всё время была Саша, она строго глядела на меня серьёзными, взрослыми глазами, а было ей тогда лет этак десять-двенадцать. Во взгляде её словно застыл вопрос — действительно ли вода эта может вылечить человека?
Потом мы договорились с Константином Михайловичем о получасовой беседе на телевидении, он сразу же согласился, наметили день — 3 января 1973 года.
Назавтра была встреча в Союзе писателей. Симонов был в хорошем расположении духа, шутил и опять-таки непрестанно дымил своей трубкой.
Разговор был долгий и обстоятельный. Я законспектировал его, но сегодня он вряд ли представляет интерес для широкого круга читателей, поэтому изложу его очень коротко.
Симонов напомнил, что 1972 год был годом пятидесятилетия СССР, говорил о дружбе народов, о характере советского человека. Затем остановился на роли телевидения в обществе.
— Я вчера был на вашем телевидении, смотрел фильмы. Это интересные, талантливые картины. Но в них не хватает проблемного, критического взгляда… Тема войны неисчерпаема. До сих пор в архивах лежат необработанные плёнки, есть не просмотренные никем кинокадры. Поглядев вчера ваши фильмы, я утвердился в решении сделать картину «Шёл солдат» о тех, кто награждён тремя орденами Славы…
Постараюсь успеть к тридцатилетию Победы. Фильм о Солдате! Нужен быт солдатский, пот, работа. Я сделал уже четыре фильма в документальном кино. Начал картиной «Здесь жил Хемингуэй», потом «Если дорог тебе твой дом», потом «Гренада». И сегодня вы увидите «Чужого горя не бывает». Мне помогала Марина Бабак, молодой режиссёр. Для меня кино такая же важная работа, как книга, как стихи. Важно работать с самого начала с оператором, с режиссёром.
Хочу дневники свои собрать, уже кое-что вышло в журнале «Дружба народов», в первом и втором номерах. Там 1941—1942 годы. Затем продолжение, с середины 42-го по 1944-й — «Каждый день длинный». Опубликовал повесть «20 дней без войны». Готовлю книгу статей, переписку с товарищами, здесь даже работаю у вас, в Карелии, в новогодние дни…
Дмитрий Яковлевич Гусаров спросил Симонова о военной литературе, какой она видится Симонову сегодня.
— Я бы разделил литературу о войне на три литературы: художественная, документальная и разведчицкая. Меня тревожит эта последняя, этот «дикий Запад». Захлёстывает страну чтиво о шпионах без понимания авторами настоящей войны. Это примитивно, и это даже не пособие для будущих разведчиков. Фильм «Семнадцать мгновений весны» — талантливый, темпераментный, если допустить, что такой разведчик мог быть. Но я реально поверить не могу. Мне интереснее «Земля. До востребования» — это ближе к истине, к истории.
О документальной литературе. Я ценю мемуары Жукова, Конева, Штеменко, Москаленко, Гречко… Но тут есть и другая опасность, когда полководцы хвалят себя. Плохую услугу оказали читателю маршалы, их публикации — захваливание своих боевых дел. В Подольском архиве лежит дневник начальника штаба Западного фронта Маландина — там правда! Радостно мне, что появились «Белорусский вокзал», «Иваново детство»…
…Я спросил Симонова, встречался ли он с Хемингуэем.
— Мы с ним переписывались, но не свиделись. Когда я был в Америке, я хотел его повидать, но нас повезли в Канаду…
…День 3 января выдался на студии суматошным. Звонили из обкома, звонил мне Караганов, чтобы в выступление Симонова включить фрагменты его нового фильма «Чужого горя не бывает», который сегодня привезут поездом из Москвы. Мы еле отбились, объясняя, что по техническим причинам это никак нельзя сделать.
Вечером я поехал в обком партии за Симоновым, там у него тоже была беседа. В «Волге» он облегчённо вздохнул.
— Это называется «приезжайте покататься на лыжах», — жаловался Симонов. — Ехал с давним желанием походить по дикому заснеженному лесу, показать тайгу Саше. А у вас, как всюду — встречи, беседы, разговоры о том, что есть, что будет, чем сердце успокоится. После телевидения сразу едем на показ «Чужого горя», так ведь? Я уже запутался…
До начала записи у нас было ещё минут пятнадцать. Симонов разжёг трубку, уютно устроился в кресле. Я достал из портфеля книжечку его стихов, изданную в 1945 году.