И далее Александр Исаевич живописует, как ловко всё было продумано: «Из Рождества можно было гнать пять вёрст по чистому полю на полустанок, да одеться как на местную прогулку, да выйти лениво в лес, а потом крюку и гону. Из Жуковки можно было ехать не обычной электричкой (на станции то и дело дежурили топтуны) — а в другую сторону и кружным автобусом на Одинцово. Из Переделкина — не как обычно на улицу, а через задний проходной двор, где не ходили зимой, на другую улицу и пустынными снежными ночными тропами — на другой полустанок, Мичуринец. И перед тем по телефону с Алей — успокоительные разговоры, что мол спать ложусь. И — ночной огонёк оставить в окне. А если попадало ехать на встречу из самой Москвы, то либо выехать электричкой же за город, плутать в темноте и воротиться в Москву, либо, либо… Нет, городские рецепты пока придержим, другим пригодятся»[391].
Была, по словам Солженицына, продумана и связь. Условный звонок по телефону и ничего не значащий вопрос, например, это прачечная? А день и место встречи уже назначены[392].
Какая конспирация без кличек? Поэтому Е.Д. Воронянская именовалась Кью, А.Б. Дурова — Вася, Н.В. Кинд — Царевна, Э. Маркштейн — Бетта, Н.Д. Светлова — Аля, Н.А. Столярова — Ева, Н.А. Струве — Коля, С.Н. Татищев — Эмиль, Милъка, Ф. Хееб — Юра, Е.Ц. Чуковская — Люша, А.И. Яковлева — Гадалка[393]. Если верить документам КГБ, А.И. Солженицына некоторые его сподвижники называли «Скорпионом»[394]'.
Таким образом, если верить А.И. Солженицыну, до высылки за границу ему удалось не только сохранить все написанное, но и обеспечить как полную тайну своего литературного творчества, так и зарубежные связи.
«Всегда они меня не дооценивали, — пишет он, имея в виду КГБ, — и до последних дней, пока не взяли “Архипелаг”, в самом мрачном залёте воображения, я думаю, не могли представить: ну, что уж такого опасного и вредного мог он там сочинить?»[395].
Насколько же искусна была солженицынская конспирация?
Прежде всего, многое, о чем он пишет на этот счёт, существовало только на бумаге и с самого начала было предназначено не для того, чтобы переиграть КГБ, а для того, чтобы обмануть доверчивого читателя.
Мною уже были высказаны сомнения относительно достоверности нарисованной им картины литературного творчества за колючей проволокой. Напомню только одну деталь. Долгое время он повторял, что невозможность для узника ГУЛАГа записывать сочинённое заставляла его заниматься только поэтическим творчеством и хранить всё в памяти. Между тем совсем недавно нам стала известна его незаконченная повесть, над которой он работал в 1948 г., дошла до нашего времени и её рукопись, которую сохранила не кто-нибудь, а сотрудница МГБ Анна Васильевна Исаева[396], которой по существовавшим тогда законам за неформальную связь с заключённым грозила статья.
Запутался Александр Исаевич и в своей ссыльной конспирации. Первоначально он утверждал, что вернулся к обычному литературному творчеству весной 1954 г., когда Н.И. Зубов научил его делать тайники, затем стал датировать этот факт весной 1953 г., наконец, перенёс его на осень того же года. Чему же верить?
А если бы А.И. Солженицын действительно отправил из заброшенного в степи казахского поселка свои крамольные рукописи в Соединённые Штаты Америки на имя A.Л. Толстой, на этом вся его подпольная литературная деятельность и закончилась бы.
Описывая своё возвращение из ссылки, Александр Исаевич сообщал, что вслед за ним по почте прибыли три посылочных ящика, которые выслал ему Н.И. Зубов из Кок-Терека. Что было в них в них, Александр Исаевич как опытный конспиратор умалчивает, но подготовленный им читатель уже догадывается, что это были ящики с двойным дном и в них, конечно же, находились крамольные рукописи[397]. Но вот перед нами фрагменты из дневника Л.З. Копелева за 1956 г., из которых явствует, что свои рукописи А.И. Солженицын привёз из ссылки в обычной сумке[398].
392
Солженицын А.И. Интервью со Стигом Фредриксоном для шведского телевидения. Унтерэрендинген (Швейцария), 16 сентября 1993 г. // Публицистика. Т. 3. Ярославль, 1997. С. 405.
393
Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом//Новый мир. 1991. № 11. С. 119–146. № 12. С. 5–76.
394
Рапорт старшего следователя В.В. Егерева. 10 августа 1973 г. // Вассоевич Л.A. «К 90-летию ФСБ»: О документальной основе радиосериала ТРК «Петербург. Документальное приложение (Следствие продолжается… Воспоминания сотрудников следственного подразделения. Книга вторая. СПб., 2008. С. 391–393).