Стоило ему удалиться, я скинул свой боснийский наряд и снова стал греком.
Без проблем проник в лаз. Печники снова были заняты своими делами и внимания на меня не обратили. Я даже умудрился в полутемноте, используя слабое подобие освещения — от солнечных лучей, пробивавшихся через расширенный моим телом лаз, — разыскать кедровую коробочку и забрать из нее флакончик.
Никем, как я надеялся, незамеченный вернулся в Константинову келью, прихватил тюк с обновками и вышел на улицу. Ахмет меня не узнал и был искренне удивлен, когда я хлопнул его по спине, подобравшись сбоку.
— Украл? — сурово спросил он.
— Разжился по случаю, — ответил неопределенно: пускай теперь гадает. — Идем обратно.
В хане нас ждали.
— Где вы ходите? — зло спросил Стюарт. — Идем со мной, Коста, с тобой хотят поговорить.
Отдав Ахмету свой тюк, я двинулся за человеком-акулой, который снова устремился в подвал, в свое шпионское кубло, на конспиративную квартиру.
В той же комнате, где меня пугал Стюарт — рыбий глаз, за столом сидел невысокого роста мужчина примерно моих лет с очень усталым лицом, какое бывает у близоруких людей, стесняющихся очков. В невзрачном мятом пиджаке, он совсем не производил впечатление человека, взбаламутившего Кавказ и устрашившего Лондон своей энергией. Но сомнений не было: по той почтительности, которую ему оказал Стюарт, было ясно — передо мной сам Дэвид Уркварт, великий и ужасный демон Кавказа.
— Подождите, пожалуйста, во дворе, Гильберт: мы поговорим с молодым человеком наедине. Вы к нам присоединитесь попозже.
Стюарт вежливо склонил голову в поклоне и вышел.
— Я узнал вас, Варвакис, хотя вы меня помнить не можете. Вы вывозили меня, раненного и всего в бинтах, с Хиоса весной 28-го года. Там же погиб мой старший брат Чарльз Гордон, полковник, мир его праху, из славного рода Аркартов. Вы можете не доверять людям, подобным Гильберту, но только не мне — я кровь проливал вместе с вами и вашими соотечественниками. Не стоит морочить нам голову вашими сказками о шпионстве, я видел вас в деле. Вы — патриот своей родины, что бы у вас ни случилось потом с некоторыми руководителями восстания. Увы, греки, стоило им победить, тут же принялись сводить между собой счеты, вместо того чтобы сплотиться. Быть может, поэтому я отошел от дела революции и нашел здесь, в Стамбуле, новых друзей.
Вот это номер! Выходит, Варвакис мог придавить этот паровоз английской провокации Кавказа, пока он был чайником? Попади я в его тело на восемь лет раньше, я бы не упустил своего шанса.
— Другую ошибку вы, греки, делаете, когда смотрите на Россию как на свою избавительницу. Я пропущу тот факт, что, руководствуясь ложным толкованием принципов легитимизма[2], Петербург семь лет выжидал, пока турки топили вас в крови. Освещу лишь теоретический аспект для общего понимания.
Тут он вскочил на ноги, глаза его загорелись фанатичным огнем. Он словно встал на трибуну в Парламенте и начал свою речь, полную страсти. И сразу преобразился — сейчас передо мной был настоящий лидер, готовый идти до конца. Его не смущало даже то обстоятельство, что перед ним сидел грек в заштопанном платье, а не рафинированные джентльмены из Палаты Общин!
— Вы не понимаете истинных намерений русских. В прошлом году их император заявил, выступая в Варшаве, в городе, где поляки готовы бороться за свою независимость, не жалея своей жизни и имущества: «Принадлежность России есть истинное счастье»! Вот! Вот подлинное лицо русского империализма! Поработить весь мир — их внутреннее желание!
Ха-ха! Кто бы говорил… Не это ли желание в еще большей степени присуще самим англичанам? Индия уже у их ног. Интересно, опиум из Турции скоро поплывет на кораблях под британским флагом в Китай? Эта история закончится, как я помню из школьного курса, самой гнусной войной — опиумной. И развяжут ее именно англичане.
— Теперь пришла очередь Кавказа, — продолжил Уркварт свой парламентский спич. — Уверен, Кавказ — лишь ступенька для броска на юг. Следующим шагом России, отдай мы Кавказ в её руки, станет завоевание Индии, где мы так слабы, что ничто не остановит казаков. Балканы, в целом, и Греция, в частности, остаются свободными, лишь благодаря нам, подданным Великой Британии! — тут мне пришлось состроить не мной придуманное выражение лица, с которым обычный офисный планктон «внимает» своему руководителю, то есть смотря прямо в рот, задыхаясь от восхищения.