— Разрешите представиться: драгоман Посольства, бывший чиновник при главной квартире генерал-фельдмаршала Дибича, Феликс Петрович Фонтон, — шутовски раскланялся мой обидчик.
Только сейчас я сообразил, что мы, считай, ровесники.
— А русских среди вас нет? — все мои собеседники скривились, как среда на пятницу, от моего вопроса.
— То есть кавалер ордена Святой Анны 1-й степени тебя недостоин? — весело спросил Фонтон. Он удивительным образом переменился, стоило ему сбросить маску.
— «Анна на шее»? — вспомнилось мне. Один из высших орденов Империи — это серьезно, тем более, 1-й степени. За какие же заслуги Феликса Петровича отметили?[1]
— Почему на шее? Звезда носится на правой стороне груди, крест на ленте — на правом боку, и то лишь в особые дни, — удивился Фонтон.
Я все никак не мог избавиться от недоверия к этим людям. Вдруг это очередная проверка от «рыбьего глаза»? Но орден… Такая импровизация может выйти боком ее устроителям. Международный скандал с привлечением высших лиц Империи.
— Орден покажете?
Полуподвал сотряс дружный хохот.
— Феликс Петрович! Нуждаюсь в приватном разговоре, совершенно секретном! Тет-а-тет. И орден ваш мне нужен не любопытства ради, а для понимая, насколько можно вам доверять.
Фонтон внимательно меня разглядывал несколько секунд:
— Лягаться больше не будешь? — я отрицательно покачал головой, и он подал мне руку, чтобы помочь подняться. — Ну, пойдем.
Мы прошли в конец помещения.
Фонтон приоткрыл дверь, приглашая меня пройти внутрь кабинета, заваленного папками, книгами и даже одеждой. На спинке стула небрежно пристроился полукафтан темно-зеленого сукна с матовыми белыми пуговицами и красным воротником-стойкой[2]. На столе лежала перевернутая фуражка, белые перчатки и небольшая шпага в ножнах. В углу комнаты — аккуратно застеленная узкая койка.
— Живем как в ночлежном вертепе, — пожаловался Фонтон. — Помещений не хватает. Часть посольских загород съехала, часть пока обитает в доме у братца того старика, Франкони, другие квартиры снимают у местных. А я вот сюда перебрался, в первый готовый флигель под крышей, отсюда мне удобнее делами заниматься. Новосел, можно сказать.
Он открыл шкаф у стены и вынул вешалку с мундирным фраком. На правой стороне тускло поблескивала серебряная звезда с медальоном в середине, в его центре — красный крестик. Я уже и без ордена понял, что это не подстава англичан. Одного взгляда на обстановку комнаты и небрежно разбросанную форму было достаточно, чтобы исключить эту мысль.
— За что же такая награда? — спросил, не скрывая восхищения.
— За участие в спасении его Императорского Величества Николая на море и за счастливое избежание пленения его августейшей особы турками при следовании в Варну на фрегате «Флора» в 1828 году. Ну как, убедился? Теперь рассказывай.
Оставив последние сомнения, выложил все свою эпопею с англичанами, включая бредни Уркварта, свои опасения и предложения. Фонтон слушал спокойно, не перебивая. Потом стал, не стесняясь, переодеваться в какие-то обноски, показав знаком, что, мол, продолжай, не останавливайся.
— Дело ясное, что дело темное! Времени у нас в обрез. Нужно соколом лететь в Бююкдере, тебя там точно будут поджидать соглядатаи. Здесь, на стройке, их тоже, как клопов в проезжем доме. Рожу свою платком закутай и вот эту дрянь сверху накинь — авось, проскочим, — протянул мне какую-то накидку типа восточного халата. — На лодке договорим.
Почти бегом выскочили из полуподвала, пересекли строительную площадку, затем другую, третью, какое-то пожарище. Фонтон на бегу пояснял:
— Пять лет назад Пера основательно выгорела. Теперь тут все строятся. Европа наступает, скоро Гранд рю де Пера будет не узнать.
— Пожар способствовал столицы украшению…
— Не точно цитируешь. У Грибоедова Скалозуб говорит: «пожар способствовал ей много украшению». Грек, цитирующий «Горе от ума»… Да ты человек-загадка, Коста!
Я мысленно дал себе подзатыльник. Очередной прокол! Надо быть внимательнее, более того, вставлять в речь при разговорах с русскими всякие старорежимные словечки типа «доколе» или «всенепременнейше». В общем, по классике: паки-паки, иже есть херувимы, житие мое…
Мы выскочили на пристань.
— Мой каик, — указал Фонтон на остроносую лодку с гребцом. — Лодочник — человек надежный, по-русски не понимает, можно спокойно поговорить. Пойдем на двух парах весел. Эх, разомнусь!