– Не очень… слыхивала, – честно призналась я, делая медленный шаг в сторону, чтобы преодолеть критическую близость с нечистью.
– Ума не приложу, как так можно. Это ж живая легенда. Столь совершенная жестокость… На его руках столько крови, что иной император позавидовать может. Им все здесь восхищаться и все одинаково боятся. Боятся, как бы он им не народом кишки не выпустил. А видела бы ты, как он это умеет. «Железную кошку» вгоняет в брюхо и проворачивает, а кишки на нее, словно новогодняя гирлянда, наматываются… Шестьдесят пятый разве только шестьдесят шестому уступает, да и то, только потому, что тот рожден для разрушения.
Мне стало даже немного плохо от услышанного.
– К слову сказать, они друг друга на дух не переносят, – вставил свое слово дедуля, – а шестьдесят шестой тоже на днях в замок возвращается… А-ай, быть беде, не иначе!
– Бойне быть! – с энтузиазмом подхватила бабулька.
– Изверги, не иначе.
– Ох, – тихо вздохнула, предчувствуя, что сейчас мне вот уж точно остальных подробностей не избежать.
– Все выслушала обо мне? Вон отсюда, нечего уши греть, – в библиотеке неожиданно явился призрак, серьезный, как никогда, и злой.
По спине к пояснице прошлась дрожь, отчего-то жаркая.
Он шлепнул меня чуть ли не по заднице и дальше, уже совершенно, не обращая внимания, принялся деловым тоном расспрашивать бабуську о каких-то документах. Та притворилась, что предшествующего розговора и не было вовсе.
Я, продолжая прижимать стопку бумаги к груди, выскользнула за дверь. Влетит мне, наверное, здорово, когда у него свободная минутка будет. А так, на публике, он не стал…
***
– Ну и денек сегодня был, – убито выпалила Лира, падая ничком на кровать. – Сроду столько не писала. Моя рука меня ненавидит. Совсем.
– Вот бы узнать, что с Адро там, – я, преодолевая соблазн сделать так же, попытки предпринимала для начала обувь снять.
Нам с ведьмой комнату выделили отдельную, правда, похожую больше, на тюремный карцер. Но это хоть что-то по крайней мере.
– Все с ним будет в порядке. Он еще и после не такого очухивался и резв был, как огурчик! И сейчас будет.
– И действительно, лучше бы о себе побеспокоилась, – голос у Рея был хмурый, как всегда.
– Черт возьми, – я подскочила на кровати, – меня погубит твоя привычка являться из ниоткуда!
Призрак сделал вид, что не заметил и перекинувшись парой бессмысленно-приветственных фраз с Лирой, вздернул меня за подбородок.
– А теперь позволь воплощению жестокости поинтересоваться, откуда в тебя шишка на затылке?
– Хватит тебе, – надулась я, – воплощение жестокости слишком обидчивое…
Он себя сдерживал. Он себя адски сдерживал. Оно все у него по глазам читалось. Если б не Лира… В общем, не по душе ему селе ни за спиной.
– Дур-рак, – я со злости запустила в него подушкой. – Так и поверила прямо.
– А зря, сказанное было вполне себе справедливо, – Рей сдержанно усмехнулся. – Кстати, думаю, нам нужно поговорить, но для этого я бы предпочел свою спальню. Это раз. А второе: сейчас наилучшее время, чтобы вернуть тебя в мир живых.
Тем воздухом, который был у меня в легких, я подавилась.
Свою спальню он бы предпочел. Она у него, конечно, была просторная, куда больше нашей комнаты на двоих. И источником света служили не уличные фонари, а очень даже приличные светильники, неяркие, вдоль по стенам. Интересно, зачем двуспальная кровать? Или так всей элите полагается? А мы, вот, свои раскладушки еле вытребовали.
Рей внимательно смотрел в проем почти наглухо завешенного окна, хотя спиной к гостям, как правило, не стоят. А правила эти сейчас мы оба напрочь забыли. Мне даже было немного легче, оттого, что не надо давить из себя улыбку для разряжения атмосферы.
Призрак молчал, и я тоже, потому что, в конце концов, он все это сам затеял, так пусть хотя бы начнет.
Дьявольски нечестно так поступать, но у него с этим известные трудности.
– Подойди, – Рей наконец жестом меня подозвал.
Я позади него встала, пытаясь через плечо в окно заглянуть, на что он там такое смотрит. Призрак отступил в сторону.
– Видишь? Огни?
Их были сотни, все пространство усеяли, словно звезды, только рядом, совсем недалеко, вроде бы. В темноте за окном, кроме них, казалось, и не было ничего. Но за окном теперь всегда темнота плавала, густая до противного, и день здесь не наступал. Поэтому я знала, что внимательней рассмотреть попросту не удастся.
– Это огни наступления, – ответил Рей на мой вопросительный взгляд. – Они подошли уже совсем близко, но не это главное. Точнее, это не ключевая причина тебя отправить домой. Идет война, тебя даже если и поставили на учет, хватятся нескоро. А когда… Вернее, если хватятся, будет уже поздно.
– Я хочу остаться и помогать.
– Глупо.
Слишком резко повисла натянутая, словно струна гитары, тишина. Глупо. Оно и правда глупо было, я это понимала и чувствовала. Толку от меня столько, что куда больше неприятностей и неудобств. Это бессмысленное геройство и совсем уж бестолковое.
Пока я это обдумывала, Рей терпеливо ждал, внимательно-внимательно в окно вглядываясь.
– Но… я это…
– Ты еще сможешь жить. Нормальной человеческой жизнью сможешь. Не воспринимай это так, будто я хочу от тебя избавиться. Так не должно быть, как есть. И я буду в этом себя винить, каждый раз, едва тебя увижу. Позволь мне тоже немного исправиться и погеройствовать.
Раньше при споре со взрослыми я могла даже правильность приведенных аргументов не чувствовать. Или чувствовать, но не так. Не сердцем.
– Знаю я все. Ладно. Из-за тебя же возвращаться не хотела.
Рей тяжело вздохнул и развесил шторы, так что лунный свет залил неровный квадратик на полу.
– Я даже не тот, кого ты перед собой видишь, – губы его растянулись в усмешке, он с мазохистическим удовольствием любовался собой прозрачным. – Я бестелесный призрак мертвого человека. Что хорошего в том, чтобы…
– Молчи!
Мне хотелось зажать ему рот, но ладонь насквозь прошла. Я ее отдернула и сразу же жутко покраснела. Наверное, прямо как помидор.
– Мне не больно, – удивленно успокоил призрак, едва приподнимая брови.
Потом все понял и тоже замолчал как-то болезненно. Протянул руку, и до щеки моей дотронулся холодок. Ощущение было совершенно особенное, до невозможности незнакомое. Я одними губами умоляюще выдавила: «Продолжай», и шагнула в лунный квадрат на полу, отчаянно стараясь спрятать взгляд.
Колени дрожали немилосердно.
========== Часть 53 ==========
Как же это надо был так умудриться, а?
Рей предпочитал молчать. Что вот у него в душе происходит? Странный. До жути странный, но такой близкий, почти родной.
Очаг дрожи почти потерялся, теперь она, мелкая, била все тело, так что каждая клеточка вибрировала. Я ловила прикосновения со странной, лихорадочной жадностью, стараясь на Рея не смотреть.
Мысли в порядок не приходили. Я знала, что это было какое-то сумасшествие, что сердце в груди так глухо бьется и не ритмично, это какой-то совсем безумный фетиш. И больше не знала ничего.
Грань между призраком и тягучим воздухом комнаты была тончайшая, а может, и вообще не было, но Рей позволил ощутить.
Призрак тоже настойчиво прятал глаза, будто показывая что-то невообразимо личное.
Он не любит, ненавидит себя таким. Не принимает.
Не честно.
Я пыталась так касаться его кожи, чтобы пальцы насквозь не проходили. Пусть это не больно, но наверняка в изрядной степени неприятно, как сквозь пустое место.
Рей склонился ниже, а я наоборот приподнялась на цыпочках, губ коснулся легкий холодок, почти неуловимый. Все тело пронизал ток.
Не знаю, что от поцелуя с призраком полагается чувствовать. Я чувствовала бурю, которая совершенно все на своем пути сносила.
Видимо, луна за окном скрылась, потому что я вдруг почувствовала его руки на спине. А поцелуй он не разрывал. Сделал его только еще более бешеным и жадным, как никогда еще.