Проснулась я только утром, услышав плеск воды и звон посуды внизу, на кухне. Тетя проснулась, значит.
Вставать не хотелось. В комнате было так уютно, сквозь задернутые шторы едва пробивался еще неяркий утренний свет, сохраняя в комнате полумрак. И кроватка такая мягкая…
Но если не потороплюсь – останусь, видимо, без завтрака, что не есть очень хорошо, ибо желудок вожделеет к бутерброду или еще какой-нибудь пище.
Поэтому, пересилив себя, я-таки вылезла из кровати и, слегка пошатываясь, после сна, направилась вниз. Увидев меня, тетя рассмеялась.
– Это что за бабайка ко мне пришел? – шутливо спросила она. – Видела, что у тебя на голове?
– Ой, да знаю-знаю, – я махнула рукой, – по утрам всегда так.
– Садись, поешь вот, – передо мной моментально оказалась тарелка с макаронами по-флотски.
– Хорошо, – бодренько согласилась я, уже с аппетитом уминая предложенные яства.
И тут мне в голову пришла мысль попробовать потихоньку выспросить у тетушки, что за дела тут творятся. Я сперва снова подумала, что все приключившееся со мной вчера – сон или результат васькиной травы, но немного припухшие после поцелуя губы, которые мне быстренько удалось рассмотреть в настенном зеркале, пока я вниз топала, очень даже красноречиво говорили об обратном. Тогда я решила перестать искать причины, а попробовать что-то с этим сделать, хоть разузнать побольше.
– Слушай, теть, а что это у вас в деревне творится такое, а? – я обернулась к ней через плечо, мысленно представив, как доброжелательная улыбка превращается в оскал, черты лица чудовищно искажаются, на коже появляется грязная свалянная шерсть, а передо мной уже не тетя стоит, а разгневанный лишним любопытством оборотень.
Но к счастью, подобными сюрпризами она меня не «порадовала», а лишь недоуменно изогнула бровь.
– Ты о чем это глаголишь, дитя? – удивленно спросила она.
– Ну… – я неопределенно пожала плечами. – Странности всякие… Деды с топорами, мальчики с-суровые…
– Ой не знаю, Сашенька, – тетя отмахнулась, – это ж деревня, кого тут только не бывает…
– Ну, а призраки… – я перегнулась к ней через стол, – здесь бывают?
– Саша, – тетя разом посерьезнела и постучала костяшками пальцев по столу, – ты это брось, всякие суеверия. До хорошего не доведет!
Я молча пожала плечами, доедая все, что еще оставалось на тарелке. Значит, узнать что-то важное или хотя бы интересное мне не удастся. Может, бабок каких поспрашивать? Они словоохотливы часто, да и много всего знают…
После того, как тетя уехала на свою работу, я быстренько вымыла посуду и отправилась на разведку, заодно подумала хоть ребят найти, извиниться за вчерашнее.
И тут я остолбенела.
На соседнем участке, вооружившись ножом, выкапывал чеснок самый натуральный Эписташка. Я некоторое время просто стояла и пялилась на столь экзотическое зрелище, пока дедуля, очевидно не забыл напрочь, зачем находится в огороде.
– Эпистофий! – донеслось из дома. – Принеси мне воды!
– Э… – старик озадаченно почесал макушку. – А кто такой Эпистофий?
– Эписташка, вероятно, – тут же любезно подсказала я, а дед хлопнул себя по лбу.
– Эписташка! Точно! А что это у тебя с коленкой? – спросил он, обратив внимание на перевязку. – Иди сюда, я тебе помогу.
– Эм-м, ну как бы… – я замялась, вспомнив о его топоре и крайней степени склероза. Но любопытство меня пересилило и я, приоткрыв калитку, скользнула внутрь.
Эписташка усадил меня на стул, зачем-то принюхался к повязке,
и без раздумий вручил мне пучок петрушки.
– Для десен полезно, – довольно объяснил он.
И тут я подумала, что бедный Эписташка совсем сошел с ума. Сказать честно, я бы и придерживалась, если б из дома не показалась эписташкина жена.
– Что это ты тут делаешь, Эпистофий? – вопросила она, надменно оглядывая нас.
– Я тут огурцы сажаю! – обиженно ответил тот.
– Мы говорили ему сажать огурцы, а, Офелия? – старушка обратилась к красному парику, надетому на левую руку. – Нет, прекрасная Изольда! – добавила она тоненьким голоском, изображая волосатика, – Мы говорили ему убить девчонку, и еще пару детей!
И тут я поняла, что решительно пора сматываться, пока Эписташка не добрался до топора, и уже начала давать задний ход к калитке, как бабка завизжала диким голосом. Я замешкалась, из-за чего чуть не лишилась жизни, но меня буквально вытянули за шкирку, а в следующую секунду, я обнаружила, что прижимаюсь к груди Рея, и тут же поспешно отскочила.
– Ты чего?! Ты как тут? – недоуменно начала я, пытаясь вырваться.
Но судя по взгляду его и железной хватке, поняла, что в ближайшее время отпускать меня не собираются.
========== Часть 10 ==========
Я сидела, укутавшись то ли в какую-то шкуру, то ли в шибко пушистый плед. В полутьме не разглядеть было. К тому же меня терзали противоречивые чувства. С одной стороны, в пещере было так мрачно и холодно, ужасно сыро, что хотелось придвинуться поближе и погреться у небольшого костра. С другой стороны огня я боялась.
– Ну и зачем ты меня сюда притащил? – я мрачно посмотрела на призрака, который уже полчаса отрешенными взглядом буравил во мне внушительную дыру.
– Так безопаснее, – коротко ответил Рей, поскупившись на остальные объяснения.
– Оу, а от кого спасаемся? Жуткий медведь-людоед? Шибанутая бабка и ее чумовой парик-Офелия? Бедный склеротичный Эписташка? – я разговаривала снисходительно, словно с ребенком. Умственно отсталым.
– Это все во вторую очередь, – он раздраженно отмахнулся, – сиди тихо.
– Или ты мне все объясняешь, – я резко вскочила с места, – или я сейчас же ухожу. Тут все психи, как я уже успела убедиться. Так что…
– Сядь! – прикрикнул на меня Рей, а я от удивления и правда села. – Я и так должен тебя убить из-за ночных прогулок по кладбищам. А если ты узнаешь в два раза больше, тогда и убить я тебя тоже должен буду в два раза обязательнее.
– Первое: ничего я не узнала, – дрожащим от напряжения и страха голосом, – второе: должен… Глупейший вопрос, но раз должен, чего не убил?
– Шут его знает. Может, надоело мне уже какую тысячу лет кого-то убивать. Хотя в это с трудом верится. Надоело… При живой-то власти… Да тут ежели не ты, так тебя… Разнообразия, понимаешь, захотелось. И вот он результат, пожалуйста, – Рей внезапно наклонился ко мне так близко, что кончики его темных волос щекотали лоб. – Мне запрещают предупреждения делать. Чего мне стоило вас убить тогда на заводе, м-м? Так не-ет, понимаешь ли… Тьфу!
– Ты посмотри, какую ерунду городишь, – скептически заметила я, подсаживаясь-таки к костру поближе. – Ни одного слова не разобрать. Слушай, объясни мне все по-нормальному. Хотя бы в общих чертах. А то я, неровен час в эту вашу… запретную зону попаду, тут мне и кирдык, собственно.
– Слышала когда-нибудь о пропавших без вести? – неохотно поинтересовался Рей.
Сначала я подумала, что он имеет в виду какой-то специфический термин, но потом поняла, о чем речь.
– «Ушел из дома и не вернулся», так?
– Именно, – призрак почему-то заговорил сдавленно и тихо, то и дело оглядываясь на выход из пещеры. – Знать, где именно расположена та или иная запретная зона вовсе не обязательно. Если ты случайно попадешь в нее, тебя просто убьют.
– Постой, я думала, ты обычная неприкаянная душа, никаких тебе запретных зон и сумасшедших бабок…
– Может, ты все-таки дослушаешь? – он слегка нахмурился, а я закрыла глаза руками, потому что, черт возьми, ему уж очень идет то выражение лица, а выдавать свою реакцию упрямо не хотелось.
– И-извини… Но можно вопрос, что за запретные зоны такие?
– Их определяют для себя мои хозяева, – призрак передернул плечами, – зоны их обитания, полигоны, места памяти – все это для людей именуется одинаково. Чаще всего вы и сами это понимаете. После того, как там пропадает парочка дураков. Так вот, это единственная цель, для которой я все еще жив. Хм, и то относительно.