И резко, как он это умел, меняя тему разговора, продолжал вспоминать о беседе с Тишкой Гартным и о повести, которую ему после той беседы неудержимо захотелось написать.
— И написал,— подхватил я, воспользовавшись паузой.— Еще на общеобразовательных я ее за одну ночь проглотил. И удивился: почти то, о чем ты говорил у нас в «Червяковке»!
Иван Михайлович чуть-чуть нахмурился:
— Знаешь, чего мне стоил каждый тогдашний урок? Математику, физику, химику, даже обществоведу легче: умей доходчиво налагать предусмотренный учебной программой материал, и достаточно. А преподаватель литературы, истории и географии без фантазии, без способности объемно и зримо представлять литературных героев, описывать исторические события, рассказывать о континентах, морях и океанах земного шара — сухарь. Зазубрить «пятью пять — двадцать пять» любой второклассник может. А увидеть, как Магеллан огибает мыс Горн, для любознательного школьника — открытие: однажды с помощью учителя это сделав, он уже никогда не забудет, где находится Магелланов пролив. Поэтому и приходилось, готовясь к урокам, перечитывать уйму специальной литературы, рыться в подшивках журналов, в книгах. Сам, небось, помнишь, какая у меня библиотека была на Ново-Московской до войны. До сих пор жалею, что погибла. Она-то, как нельзя лучше, и помогала мне, когда решился засесть за свою «Райскую птицу».
«Человек идет», «В стране райской птицы», «Сын воды»… Многоплановый, объемный роман «Амок», изданный еще в 1929 году и написанный по свежим следам восстания, вспыхнувшего на острове Ява, которое со зверской жестокостью подавили голландские колонизаторы… Наконец, три года спустя, появление «Полесских робинзонов»… К какому литературному жанру относятся все эти произведения Янки Мавра?
Я читал статьи некоторых критиков и литературоведов, старавшихся отнюдь не предвзято оценивать его творчество. Одни без обиняков утверждали: приключенческая литература. Другие, разобравшись глубже, высказывались более уважительно: книги научно-познавательные. Но почему-то далеко не все отмечали то самое существенное и главное, чем пронизаны названные выше повести и роман: их социальное и гуманистическое звучание, показ подлинного человеческого благородства героев.
Уверен: пройдут годы, станут взрослыми и сегодняшние школьники — читатели книг Янки Мавра. Постепенно забудутся приключения героев. Потускнеют в памяти картины природы. Но никогда не исчезнут самоотверженность и патриотизм юных «робинзонов» Виктора и Мирона, готовность к самопожертвованию миссионера Саку и его сподвижников в борьбе с чужеземными захватчиками, интернациональная, крепнущая от испытания к испытанию дружба яванцев Салула и Нонга с голландцем Гейсом.
А это, в отличие от зарубежных авторов, в творчестве Мавра всегда было самым главным и останется впредь!
Но почему и когда у него возникла мысль написать повесть «Товарищество Воинствующих Техников», «ТВТ», изданную в уже далеком 1934 году? Ведь в ней нет ничего общего ни с «экзотическими» повестями, ни хотя бы с «Полесскими робинзонами»?
Тут Дед сам охотно все рассказал. Он никогда не любил неумек и белоручек, органически не терпел слепой власти вещей и случайных стечений обстоятельств над человеческим разумом и жизнедеятельностью. Вот почему и надумал он показать пионеров, «возмутившихся против гнета вещей» и создавших для борьбы с этим гнетом товарищество воинствующих умельцев, решивших своими руками исправлять любой недостаток, от сломанного электрического выключателя до протекающей крыши дома или мешающей пешеходам выбоины на тротуаре. Помочь взрослым сделать общую жизнь лучше и интереснее — может ли быть для наших ребят что-нибудь более увлекательным?
Мавр не ошибся: вскоре после выхода повести в свет во многих школах появились сотни последователей его воинствующих техников — «тэвэтэвцев». А после того, как повесть была переведена на русский язык и стотысячным тиражом издана в Ленинграде, такие же энтузиасты борьбы против гнета вещей начали энергично действовать во многих городах всего Советского Союза. Вот почему нельзя не согласиться с оценкой литературоведа И. Лупановой, которая в своей исследовательской работе «Полстолетия» не без доказательства утверждает, что животрепещущие жизненные проблемы в повести Янки Мавра «ТВТ» осмыслены интереснее и глубже, чем в «Тимуре и его команде» Аркадия Гайдара.
— И знаешь, что мне особенно приятно? — признался Дед.— То, что моя повесть появилась гораздо раньше, чем «тимуровцы» Гайдара.