"Ох-ох. Что ж я маленьким не сдох".
В смысле: маленькой.
-- На живот. Как спинка поживает? Тут больно?
-- Ай! Да. А это чего? Какую-то другую мазь принёс?
-- Унюхала? Другую. Во, так и написано: для волшбы, ведовства и колдовства.
-- Э... а... а откуда?
-- Из Всеволжска. Живёт у меня там одна... Мараной звать.
-- С-сама?! Марана?!
-- Ага. В Елно нашёл. Ивашку, гридня моего, чуть не извела. Мы с ней малость подрались. Потом помирились. Уговорил ко мне перебраться. Соблазнил.
-- Ты?! Соблазнил?! Саму Марану?!
-- Ага. Нет, не в том смысле, как ты сразу... У неё ж тоже... свои интересы есть. Варит разные зелья.
-- Из... змей и жаб?
-- Насчёт жаб... не видал. А гадюки - постоянно. Вот, в подарок дала.
-- А я с этого... в жабу... или в гадюку...?
-- Не. По размерам не подходишь, жаб таких не бывает.
-- Жирная?
Глава 742
***
" - Мы расстаёмся и точка!
- Жирная?
- Дело не только в этом".
***
-- Дело не только в этом. Ещё под водой дышать не умеешь. Ну-ка, перевернись на спинку.
Смеси от Мары дают... разнообразные эффекты. То, чем я "принцессу" нынче растираю, вроде тех составов, которыми ведьмы на Вальпургиеву ночь намазываются. Чтобы, со слов очевидца, "полететь в такое место, в какое желает всем сердцем попасть, даже не выразив словами своего желания". Галлюциноген с эффектом эйфории и чувства полёта.
Подействовало. Когда я до её плеч добрался уже поглядывать начала... заинтересованно. Позы такие... выразительные принимать.
Факеншит! Тут Охрим с охраной в десятке шагов, а тут... почти что "танец у шеста". А шестов в округе... и даже ближе...
-- Ты, калика перехожая, напрашиваешься, чтобы я тебя трахнул?
-- М-м-м... я вся покорная... господину моему... могу ли я не мечтать... о благосклонности... и ежели ты... возжелаешь... О! А ты - уже.
Во блин. Если дама так себя ведёт на грани отключки, то что будет, когда она включится?
-- Убери руку.
-- Ф-фу. Какой ты... благопристойный. А я-то размечталась...
-- Не манерничай. У тебя два часа сна. Через два-три часа снадобье действовать перестанет.
Отошёл от костра, посмотрел на небо.
***
" - Вас эротические сны не мучают?
- Нет, доктор, только они и радуют...".
А что ещё может порадовать молодое мужское тело посреди эскадрона в ходе форсированного конного марша?
***
Мда... Жаль, что не пошёл ей на встречу. И ручонки у неё такие... хваткие. Ладно, есть часика полтора вздремнуть.
Через полчаса после начала движения она заснула в седле и чуть не убилась о низкую ветку.
За пять дней марша она потеряла фунтов десять веса. Ещё столько же стало мышцами. Потом Минск, марш к Полоцку...
"Хочешь похудеть - сходи на войну".
Слышал такое в 21 в. Здесь - аналогично. Впрочем, и просто призывники тоже стремительно теряют вес. Изменение образа жизни, питания. Лишнее, прежде всего вода, уходит.
Утром не стали привязывать ей ноги - держится, стремена не теряет, в обед отдали поводья, выкинули "стул", посадили в нормальное "черкесское" седло "на полусогнутых".
В слабой замученной женщине таились железные силы: непонятно, откуда что бралось. К Полоцку она вытянулась как струна, свежий ветер дорог зарумянил лицо. Вялые бессильные руки научились ловко и чутко управлять конем. Ноги, казалось, пригодные только к мягким домашним туфлям, развились и окрепли. Меня удивляли ее шенкеля: сталь, чуткость, как клещ сидела в седле, как овечка ходил под ней конь. Впрочем, вспоминая её хват на верстаке при переговорах в Берестье... прирождённый талант.
Каждый день она радовала. Новым навыком, умением. Уже не нужно было постоянно повторять: что ты как собака на заборе, держи спинку, плечи разверни, подбери носки, не заваливайся!
Сначала её хватало на полчаса. С палкой - на час. Потом дотянула до первого привала.
-- Я-т думал - сдохнет, не вытянет.
-- Она живуча, Охрим. Как гадюка. Душой держится. Ненавистью к былому. Надеждой на будущее.
Ребятки мои, видать, тоже по первости решили, что я себе сударушку в поход потащил. "Хозяин - барин", конечно, но обуза в дороге никого не радует. Однако насмешек себе не позволяли. История в бане с голым Суханом и таковым же, но - топором... получила огласку.
Один из проводников явил, было, чувство юмора. И услышал негромкую реплику Охрима:
-- Закопаем. Без отпевания.
То, как ей больно, как тяжело, аж до слёз, и как она это преодолевает силой духа, внушало уважение. То, что она не из простых, видно и слышно. А высокомерие, капризы, гонор... семь лет замужество выбили из неё совсем. Ребята заботились о панночке не зная родословной, титула, просто от сочувствия. Не ища каких-то выгод, "благодарностей в материальной форме". Она понимала и изумлялась. Забыла как это - просто доброе отношение. Семь лет жизни в банке со скорпионами, мимикрирующими под людей...