— Мы попробуем медикаментозно воздействовать на вашу память и посмотрим, что из этого выйдет.
— То есть вы не знаете, что у вас получится? — насторожился я.
— Реакция может быть разной, — уклончиво ответил тот.
— Даже летальный исход?
— Ну что вы! — взмахнул руками профессор. — Это исключено! Я имею ввиду, что эффективность может быть разной. Методика еще не отработана полностью.
Не знаю о чем подумал хозяин кабинета, а я подумал о том, что не рановато ли мы сунули головы в это все. Повисшую тишину разрушил наш персональный майор.
— Будем надеяться на ваше мастерство, — бодро сказал он. — Наука нас никогда не подводила… Давайте приступим.
— Прошу, — сказало медицинское светило. — Вон туда, за ширму… Там вам ждет девушка…
— Если она похожа на Лару Крофт, — пробормотал Никита не потерявший своих опасений, но обошлось. Медсестра оказалась обычной медсестрой.
Слово и дело разошлись ненадолго. Уже через четверть часа мы сидели на кушетке в одинаковых позах — правая рука согнута и прижата к груди. В сгибе локтя у каждого виднелся ватный тампон.
— А у сестрички очень ловкие руки, — сказал Никита. — Как она ловко иголку в вену засадила…
— Опыт, наверное, большой.
— Руки ласковые…
Девушка… Ну для нас настоящих девушка, а для теперешних скорее тётенька лет двадцати двух сидела за столом и поглядывала на нас.
— Как на лабораторных мышей смотрит.
— А мы и есть мыши.
— Ага. Только хвостик впереди.
Мы посмеялись. Препарат, который нам вкололи должен был каким-то образом активизировать нашу память. Как это проявится не знал ни изобретатель этого снадобья ни сами. По уверениям профессора, в чьи рук мы попали, подопытные приматы время от времени оказывать чудеса сообразительности. У людей, как он недавно уже говорил, также была реакция, но индивидуальная. После укола нам следовало немного посидеть — ну мало ли что — и мы с удовольствием это делали.
— Может быть вы нам радио включите? — предложил я. — Что просто так-то сидеть. Музыку или новости послушаем…
— Голова не кружится? Не тошнит?
— Нет. Все в порядке, — за всех нас ответил Никита. — Включите, пожалуйста…
Медсестра послушно дотянулась до висящей на стенке радиоточки, включила и тут же комната заполнилась музыкой. Кобзон и еще кто-то незнакомый пели революционную песню:
— «Красная гвоздика, спутница тревог…»
— Давно мы с Иосифом Давидовичем не общались… — сказал Никита. — Он нас, наверное уже и не вспоминает…
Сергей сосредоточенно смотрел на приемник радиоточки и молчал.
— Ты чего? — встревожился Никита. — Нормально все?
Сергей медленно кивнул.
— Нормально… — несколько заторможено отозвался он и тут же попросил у девушки за столом.
— Лист бумаги и ручку дайте…
Косясь на медсестру он написал несколько строк и передал его мне. Неровным Серегиным почерком там было написано слов.
«Португалия. Апрель 1974 года. „Революция гвоздик“. Движение капитанов».
Едва я прочитал эти слова, как и в моей голове словно шторку отодвинули. Взяв у Сергея ручку дописал «25 апреля».
С интересом смотревший на нас Никита, получив листочек сказал.
— Точно!
Глядя на Сергея с удивлением сказал.
— Слушай… Песня-то старая, что ж ты только сейчас…
Он остановился, замолчал… Мы переглянулись сообразив, что это не случай, не волшебство, а скорее всего, достижение научной мысли. Работает инъекция! Работает!
Глава 19
Глазами Никита показал на девушку. Кто знает, что ей положено знать, а что — нет. Рисковать не стоило. Да и радовать наших новых товарищей раньше времени тоже не хотелось. Они ведь могли вцепиться в нас и тут же начать потрошить. Я кивнул, но сказать ничего не успел. Очень вовремя появился и сам профессор.
— Как самочувствие?
— Сами себя чувствуем, — характеризовал наше состояние Никита. — Мы пожалуй пойдем?
— Да, — поддержал его я. — Нам нужно как-то понять, что в организме происходит.
— А что происходит? — напрягся профессор. — Тошнит? Голова кружится? Метеоризм?
Мы переглянулись. Ни фига себе сопутствующие явления…
— То-то и оно, что пока ничего… Даже метеоризмом не пахнет.
Проф несколько успокоился.
— Ничего-ничего… Все-таки надо немного подождать.