Мое минорное настроение сорвала барабанная дробь. Серёга? Я обернулся. Нет. Не он…
Кто – то из немцев застучал по барабанам и вперёд вышли Сергей и Клаус и под барабанные трели зашагали неизвестно куда «лунной походкой». Научил. Макаренко…
Все повторилась, как и в прошлый раз, когда мы играли для интуристов. Поражённый зал сперва смолк, не в состоянии понять, что делают эти двое на сцене, а потом, когда это непонимание отлилось в восторженное изумление, заревел.
…Мы уходили с концерта в состоянии легкой эйфории. Не знаю, как ребята, а я до этого момента чувствовал какую – то ненатуральность нашей известности. В собственных головах мы представляли значимость давших этому миру песен, но этот мир пока не знал об этом. Хотя бы он и делился с нами деньгами, но он еще не признал нас, не обрушил на себя ту славу, который были достойны вытащенные нами из запасников Будущего песни. А тут… Публика, смотревшая в наш глаза, состоявшиеся профессионалы на сцене… Хорошо получилось. Ей– Богу хорошо! Правда тут же пришла мысль, что если б это произошло бы не в «Лужниках» а на «Уэмбли» было бы еще лучше… Значительно лучше!
– Никто не обратил внимания, телевидение концерт не снимало? – спросил Никита.
– Размечтался…
– Вроде бы нет.
– Да… Жаль… Это было бы кстати…
– Это было бы слишком, – возразил я с сожалением. – Не доросли мы еще до телевидения. Не о том думаем…
– Это ты о чем?
– Да вот о том.
Я качнул головой назад.
– Про концерт. Смелые мы. Можно даже сказать безумно смелые…
Азарт остыл и стало маленько не по себе.
– Это ты к чему? – нахмурился Никита.
– Думаешь играли плохо? – Сергей покачал головой. – Так вроде нормально отыграли…
– Вы плясать – то с Клаусом зачем начали?
Наш барабанщик искренно удивился.
– А что такое? В первый раз, что ли? Было же уже такое и ничего…
– Масштаб не тот. Все– таки стадион. Наверняка тут корреспонденты были какие – нибудь… Как напишут…
– Да что они там напишут?
– «Бездумное кривляние, выдаваемое за танец…» Неужели забыли о том, как не так давно про твист говорили?
– Да, – подумав согласился Никита. – Так вот могут сказать. И вот в ответ не скажешь, что это бодрая поступательная поступь рабочего класса и колхозного крестьянства по пути к Коммунизму.
Сергея же наполнял оптимизм, и он посмотрел на это вопрос с этой стороны и отозвался.
– Если и скажут, то не страшно.
– Да. Если просто скажут, то не страшно… – Я выделил голосом это самое «скажут». – А вот если напишут… Да печать поставят.
– Да на бланке…
Мы с Никитой хмыкнули, хотя, честно говоря, смешного было мало. Наша советско– германская самодеятельность могла обернуться любым боком. Все это подлежало трактовке в самых широких размерах – от действий, укрепляющих советско– немецкую дружбу, до обезьянничания и подражания не самым лучшим западным образцам хореографии. И хотя на том самом Западе такой походки еще не было и в заводе, но кого это могло остановить?
Глядя на наши задумчивые лица Сергей припомнил.
– Да. А свое время «Машину…» знатно приложили.
– Ты имеешь ввиду «Рагу из синей птицы»?
– Да.
Мы все в свое время читали эту ядовитую статью в «Комсомольской правде».
– Интересно, а она уже написана или еще нет?
– Ты о песне или о статье?
– И о том и о другом.
Парадоксальность нашего восприятия действительности проявлялось и в этом. Часто мы не знали свершилось некое событие или еще нет, как, собственно и с песнями. Написал его настоящий автор или еще нет. Как же не хватало Интернета с его мгновенными ответами на любые вопросы!
Я пожал плечами.
– И спросить не у кого… Можно, конечно, вызвать скандал. Сочинить «Синюю птицы» раньше Макаревича.
– А зачем?
– Если будет скандал это нам на руку. Бесплатная реклама… Нас прижмут – Запад на нас внимание обратит.
– Упаси Господи, – испугался я. – Давайте уж без крайностей. Договаривались же? Нам сейчас ни телевидение, ни иностранцы не нужны.
– Все– таки телевидение не помешалось бы…
– Обойдёмся радио…
– Радио… Насколько я помню перед Олимпиадой… Перед Московской Олимпиадой, власти попытались подправить образ СССР в глазах Запада и запустила какую – то радиостанцию, ориентированную на западную публику. На английском.
– Точно! Я сейчас даже припомню как она называлась…
Сергей, помечая памяти защелкал пальцами.
– «Moscow World Service». Вот!
– Да. И там вот начали крутить записи таких вот групп, как «Машина…» «Воскресенье»… То есть показывали, что мы тоже люди и ничто человеческого нам не чуждо…