– Так когда это будет!? Нам что ждать еще почти десять лет?
– В прошлой жизни примерно в этом возрасте мы делали радиостанции на одном транзисторе. Помните?
Сергей, бывший товарищем по таким вот радиотехнических забавам, кивнул.
– Вот давайте сделаем и будем сами передавать…
– Глупости говоришь…
– А ты– умности городишь?
– Не так у нас много возможностей, но, надо сказать, мы всё– таки их используем. На радио засветились? Засветились! С Вознесенским связались? С Пугачевой законтачили? Теперь ТВ… Давайте думать. Что мы трое взрослых мужиков да не придумаем как?
– Как бы нам теперь не пришлось думать, как из возможной ситуёвины выворачиваться.
Глава 10
Последствий после нашего выступания в «Лужниках» не последовало. Пока. Мы жили так, словно ничего такого не произошло. Хотя, честно говоря, мы больше ожидали не окрика из РК ВЛКСМ, а очередного номера «Ровесника». Именно в нем должно было быть напечатано наше интервью.
Кто – нибудь может и удивиться такому нетерпению, и Бог знает, что подумать про нас, но хочу сказать, что это было с нашей стороны не тщеславие, а просто проверка выполнения одного из пунктов наших планов. Мы ждали момента, что можно было поставить «галочку» в списке.
И этот день настал!
Никита нагнал нас по дороге в школу.
– Вы «Ровесник» получили?
– Мне еще не принесли.
– И мне…
Он сунул нам журнал.
– Держите…
Я смотрел на Никиту и чувствовал, что что – то произошло. Слишком он казался взволнованным.
– Наше интервью?
Сергей открыл журнал, ткнулся в оглавление.
– Кроме нашего, там еще и интервью Леннона!
Меня, честно говоря, больше интересовало наше интервью, а не откровения экс– битла.
– И что? Интересно?
Никита вырвал журнал у Сергея, сам раскрыл его и ткнул пальцем в середину страницы.
– Вон там. Читайте… Я увидел – обалдел…
На странице – несколько фотографий Леннона и четкие черные строчки текста. Уже прочитавший интервью Никита подчеркнул там несколько абзацев. Мы с Сергеем склонились над журналом.
«Корреспондент:
– Мистер Леннон! Расскажите нашим читателям о своих планах на будущее.
Джон Леннон.
– Я музыкант. Я буду сочинять новые песни и бороться за мир.
Корреспондент:
– Вы считаете музыка может спасти наш мир?
Джон Леннон:
– Не только она. Мы все можем его сохранить. Мы не должны дать политикам и военным разрушать то, что принадлежит всем нам.
Корреспондент:
– Вы надеетесь дожить до того момента, когда военные станут прислушиваться к нашим требованиям? Мне иногда кажется, что каждый мир висит буквально на волоске. Еще немного и…
Джон Леннон:
– Да. Вы знаете, я надеюсь дожить… Мало того, я уверен, что мир не погибнет! Мне повезло. Мои незнакомые друзья из СССР предупредили меня о возможных угрозах для Мира и для моей жизни. Так что можете быть уверенным по крайней мере до 1980 года с Миром ничего не стучится! Ни мне, ни вам бояться нечего…»
– Дошло письмо… – сказал я. – Честно говоря я не особенно верил в это.
– Теперь будем ходить и оглядываться, – сказал Сергей.
– Ждать людей в фуражках?
Он кивнул.
– Обойдется…
– Сам на это надеюсь.
«Ровесник» был очень популярным журналом и именно поэтому наша известность переросла все мыслимые границы. Одно плохо – это была популярность среди подростков и школьников младшего возраста. На нас ходили посмотреть. Кто – то осмеливался попросить автограф, кто – то просил фото.
– Лучше так, чем никак, – пошутил Никита. – Представляете, если б статья о нас появилась в журнале «Работница»?
Наши песни продолжали время от времени появляться в эфире. Не так часто, как они того заслуживали, но все– таки… Их исполняло уже несколько певцов, и это приносило нам неплохие деньги…
В добавок все– таки выстрелили и попали прямо «в десятку» «Арлекино» и «Этот мир»!
Алла Борисовна не подвела. Оркестр Олега Лундстрема выпустил маленькую пластинку и там на одной стороне обе песни и теперь судьба этих песен в этом мире повторяла известную нам судьбу из другого мира. В несколько дней песни стали настолько популярными, что звучали чуть ли не из каждого окна.
Для нас это обернулось тем, что Алла Борисовна позвала нас встречу с руководителем её ансамбля.
После уроков мы остались в классе и принялись размышлять.