– Чего можно ждать от этого?
– Скорее всего взрослые дяди поверили в наши возможности и попробуют оседлать нас, молодых и неопытных, – сказал Сергей.
Я думал примерно также.
– Согласен. Давайте взвесим выгодно это нам или нет.
– Тогда сразу разделяем Пугачеву и этот оркестр, – предложил Никита. – Там, в оркестре, конечно профессионалы, но таких профессионалов немало. А вот Пугачева одна.
– И что? Делать – то что?
– Надо придумать как прицепиться именно к Примадонне. Давать новые песни не оркестру, а ей. Поставить это условием сотрудничества. Может быть «Мадам Брошкину» ей подарим?
Я прикинул, когда появилась эта самая «Мадам Брошкина»?
– А не рано? Это ведь из 90– х годов песня… Почти двадцать лет разницы.
– Ну так давайте вспоминать…
– А может быть скажем, чтоб они к нам приехали? – предложил я. – Пусть знают свое место!
– Нет… Давайте не будем наглеть…
…Встреча состоялась через неделю. Мы встретились после концерта. Публика уже разошлась, и мы впятером уселись в каком – то кабинете. Лундстрем с любопытством разглядывал нас время от времени поглядывая на Аллу Борисовну. Не знаю кого он хотел увидеть, но мы, кажется не разочаровали его.
– Ну здравствуйте молодые люди… Алла рассказала мне о вас и её рассказы меня заинтересовали. Я поинтересовался узнать, что вы из себя представляете и узнал, что вы являетесь авторами чуть не десятка отличных песен… При этом никто из вас не имеет приличного музыкального образования.
Мы кивнули.
У меня чесался язык сказать, что вот он сам имеет приличное музыкальное образования, только вот это не сделало его композитором, но сдержался. Какой смысл начинать разговор с конфликта? Мы ведь действительно в его глазах случайные люди. Дети, по существу… Я только поправил его.
– Здравствуйте. Вы все правильно говорить, кроме одного. У нас не полтора десятка хороших песен, а значительно больше, а в остальном вы, конечно правы…
Он не ждал такого ответа и беседа провисла. Положение спас Никита.
– Надеюсь, что Алла Борисовна не сказала то плохое, что успела узнать о нас.
Пугачева посмотрела на него и с удивлением подняла брови.
– А что плохого я о вас знаю?
– То, что мы случается опаздываем на свидания, – улыбнулся Никита. – Но это и есть наш единственный недостаток. Все остальное– достоинство. Мы молоды, талантливы, независимы… Мы пишем и неплохо исполняем свои песни и самое главное – у нас все впереди!
Эти слова как – то расставляли все точно над «ё». Мы рассмеялись.
Разговор далее свелся к выяснению наших планов и разрешением время от времени предлагать профессионалам свои поделки для оценки и возможного использования.
Наш ответ был прост. Мы согласились.
Мы не стали ничего подписывать, только пожали друг другу руки и договорившись о том, что как только у нас получится что – нибудь интересное, позвонить и встретиться.
По – моему, стороны остались довольны друг другом…
Пугачева пошла нам проводить и остановившись перед дверью я сказал то, ради чего мы собственно и приходили.
– Помните, Алла Борисовна, наш недавний разговор? Мы говорили о вере в предчувствия? И вы говорили о том, что верите в предчувствия своих друзей?
Я напомнил слова, прозвучавших в нашем с ней последнем разговоре. Она кивнула.
– Те песни, что мы рекомендовали вам– они прозвучали, не так ли?
– Спасибо вам за них.
– Получается мы вам друзья…. А поэтому вот что мы вам хотим сказать, по – дружески.
Я посмотрел на ребят, и те кивком подтвердили то, о чем мы договорились сообщить певице.
– Вы, пожалуйста, имейте в виду. Мы хотим сотрудничать не с оркестром и с вами, а с вами и каким – нибудь оркестром. Чувствуете разницу? Вы для нас– приоритет, а не какой – то оркестр! Мы знаем, что у вас очень большое ми интересное будущее. Отчего знаем– не спрашивайте. Да это и не важно.
…Время от времени мы заходили в РК, поинтересоваться как там идут дела на музыкальном поприще. На нас смотрели с уважением, как проверенных в деле людей, способных выполнить любое комсомольское поручения. Пару раз намекали, что неплохо бы задуматься о карьере в Комсомоле, для чего можно было бы вступить на первую ступеньку– стать кому – нибудь комсоргом школьной комсомольской организации, но мы отказывались. У нас была «королевская отмаза» – 10– й класс. Нужно было готовиться и к выпускным экзаменам, и к вступительным… И вообще– вся жизнь была перед нами.
В один из наших визитов Секретарь выложил на стол несколько конвертов.