Еще один рассказ, хотя и менее достоверный, повествует о том, что на рыночной площади в Эдинбурге глухой ночью слышали прокламацию, где говорилось, что король собственной персоной, а так же многие из его вельмож и первейших помощников предстанут по прошествии сорока дней перед Плутоновым судом. Этот эпизод тоже похож на уловку, придуманную, чтобы удержать короля от похода.
Но ни эти ухищрения, ни советы и мольбы Маргариты, королевы Шотландии, не смогли удержать Якова от злосчастного похода. Любовь к нему, все же, была настолько велика, что он в кратчайший срок собрал огромное войско и, возглавив его, вторгся в Англию неподалеку от замка Туиселл 22 августа 1513 года. Стремительно завладев приграничными крепостями Норем, Уорк, Атол, Форд и другими менее значительными бастионами, Яков собрал много трофеев. Однако вместо того чтобы продвигаться дальше по открывавшейся перед ним беззащитной английской земле, король, говорят, проводил время, любезничая с леди Херон из Форда, красавицей, которая убеждала его не продолжать поход, до тех пор пока не нагрянули англичане.
Итак, Яков бездействовал у границы, а тем временем граф Суррейский, тот самый благородный и храбрый рыцарь, что некогда сопровождал королеву Маргариту в Шотландию, встал во главе армии, насчитывавшей двадцать шесть тысяч воинов. Вместе с графом был и его сын Томас, Лорд адмиралтейства, со своими моряками, которые высадились у Ньюкасла. Воинственные обитатели северных английских графств собрались под штандартом Суррея в одночасье, а немало шотландцев побрели домой, поскольку в соответствии с феодальным законом каждый солдат брал с собой провизии на сорок дней, и оскудение запасов ощущалось в войске Якова. Кое-кто же просто отправился восвояси от греха подальше.
Суррей, почувствовав, что преимущество на его стороне, решил вызвать шотландского короля на бой и послал ему соответствующее письмо, а лорд Томас Говард одновременно отправил свое, где говорилось, что поскольку король Яков так часто сожалел о смерти Эндрю Бартона, а он, лорд Томас, тот, кто в ней виновен, он готов теперь ответить за все с мечом в руках. Яков сообщил англичанину, что не просто мечтает сразиться, но сгорает от нетерпения, и если бы послание графа застало его в Эдинбурге, он бы отложил все прочие дела, дабы встретиться с ним в решающем бою.
Шотландские вельможи держались иного мнения, чем их король. Они собрали совет, назначив его главой, или канцлером, лорда Патрика Линдсея. Это был тот самый юрист, который в начале царствования Якова защищал своего брата, чьи титулы и владения впоследствии унаследовал. Начал он с того, что рассказал совету притчу о богатом купце, который отправился играть в кости с мошенником и поставил золотой против фальшивого пенни. «Вы, милорды, — сказал он, — проявите ту же недальновидность, что и тот купец, если станете рисковать вашим королем: ведь он — та самая монета из чистого золота в сравнении с неотесанным английским генералом. И если англичане потерпят поражение, они не потеряют ничего, кроме этого старого вояки да груды железа, а наш простой люд разошелся по домам, с нами же остались те, кого можно назвать цветом нации».
Далее сэр Патрик сказал, что королю не следует принимать участия в военных действиях, ради его собственной безопасности, а совет должен назвать имена тех храбрых вельмож, что возглавят войско. Совет дал согласие рекомендовать этот план королю.
Но Яков, жаждавший прославиться своим военным искусством и доблестью, гневно обрушился на членов совета и с большой горячностью заявил, что они не в праве подвергать его позору. «Я буду драться с англичанами, — сказал он, — хоть вы все и против. Если вы лишены стыда — бегите, но меня вам не опозорить, что ж до лорда Патрика Линдсея, чей голос решающий, клянусь, что вернувшись в Шотландию, я прикажу повесить этого человека его на воротах его дома».
Поспешное и необдуманное решение короля драться во что бы то ни стало поддержал французский посол де ла Мотт. И тут один наш старый знакомый, граф Ангус по прозванью Привесь Кошке Колокольчик (несмотря на преклонные годы он отправился воевать со своим сюзереном), обвинил французов в том, что они хотят пожертвовать интересами Шотландии во имя интересов своей страны и поскорее стравить англичан с французами. И еще, Ангус, как и лорд Линдсей, обратил внимание собравшихся на разницу в составе армий противников: у англичан большинство составляли простолюдины, у шотландцев — лучшие из дворян. Недовольный тем, что ему возражают, Яков обиженно ответил: «Ангус, если ты трусишь, можешь отправляться домой». Граф, не стерпев такого оскорбления, покинул той же ночью лагерь, но два его сына остались и пали в роковом сражении вместе с двумя сотнями воинов, стоявших за Дугласов.