– Этот, похоже, уже не боец, – сказал Алексей, бросив взгляд валяющегося среди обломков стола парня, хоть и не потерявшего сознания, но схватившегося обеими руками голову и находящегося в глубоком нокауте. – Это вам не девочку обижать. Сколько их?
– Трое, – подала голос Юля, тут же награжденная тычком кулака куда-то в бок от сидевшего рядом с ней третьего парня, впрочем, практически сразу все его внимание снова вернулось к шумно появившемуся Алексею.
– Понятно, последний, – сказал Алексей, тоже изучая оппонента, стараясь не обращать внимания на всхлипывания Юли. Он был немного постарше и покрепче двух других, но больших опасений все равно не вызывал, далеко не та весовая категория. Позитивно оценив свои шансы, Алексей коротко бросил:
– Ну что, может сам свалишь? Или слабо меня обидеть?
– Да легко, – отозвался тот, вставая с дивана и взяв в правую руку резиновую палку. – Я шансы уровняю таким образом, если ты не против.
Это было несколько удивительно, так как по мнению Алексея, даже вооружившись палкой, никакого внятного сопротивления он оказать не мог по определению, потому он ответил с усмешкой:
– Давай, орел, покажи себя. Я безоружен. Не бойся, давай, удивляй давай!
Странно, но парень не стал откладывать в долгий ящик эту просьбу. Крайне неожиданно для Алексея он сразу же бросился на него, совершенно непрофессионально замахиваясь резиновой палкой для удара, помогая себе воинственным криком. Автоматически, на рефлексах, Алексей блокировал этот удар, но тут же раздался Юлин крик:
– У него нож, осторожно!
Нож в левой руке, уже двигавшийся в незащищенной бок, Алексей заметил слишком поздно, что бы полноценно блокировать удар. Но все же, на сколько было возможно, попробовал уклониться, уйти с траектории. Раздался треск разрезаемой кожи на куртке, немного смягчившей удар, но все равно не спасшей от повреждений; пусть по касательной, но лезвие задело тело. Его противник оказался левшой и переиграл Алексея тактически, удар палкой был отвлекающим маневром, усиленный криком, на который он, расслабленный и не ожидавший сколько-нибудь внятного сопротивления, купился. В результате удивленный Алексей хлопал глазами и просто впал в ступор, прижав ладонь к ране, на мгновение даже растерялся, однако его противник не был намерен продолжать бой, проскользнув мимо, в коридор, а затем и громыхнул входной дверью.
– Леша, ты там живой? – забеспокоилась Юля, наблюдавшая эту картину со стороны.
– Блин, он меня задел… – ответил он, рассматривая свою окровавленную ладонь, которой только что ощупал рану. – Но, похоже, не сильно. Куртку больше жалко.
– Я посмотрю позже, сейчас сваливать надо. Помоги… – она перевернулась на спину, пытаясь сесть, но скованные руки за спиной сильно затрудняли этот процесс. Алексей, вытерев наспех носовым платком сначала рану, потом свою ладонь, перевел взгляд на обнаженную Юлю, тут же пришел в замешательство, уткнувшись взглядом в ее грудь. Этот факт не ушел от внимания Юли, на что она сказала:
– Раз тебя мои сиськи интересуют больше, чем рана на боку, значит, жить будешь. Ну–ка помоги мне лучше, хорош глазеть!
Поборов оцепенение, Алексей подошел к ней и помог встать на ноги. Однако перспектива куда–то идти в компании обнаженной девушки, да еще с руками в наручниках за спиной, снова вогнала Алексея в ступор:
– Ключи знаешь где?
– Конечно. У убежавшего вроде были.
– Эх, блин!
– Ты наручники снять сможешь без ключей?
– С инструментами, скорее всего, смогу тебя освободить.
– Скорее всего? – скептически переспросила его Юля, но никаких уточнений не последовало. Алексей смотрел на пол и соображал, что делать дальше.
– Эмм… Наверное, мне следует тебя одеть? – он указал на вещи на полу.
– Ага, начни с трусиков, вон они лежат, – произнесла Юля, указывая взглядом куда–то в кучу тряпья у кровати, затем с интересом уставившись на Алексея. Тот было неуверенно двинулся в указанном направлении, представляя это действо, но Юля его остановила: – Да стой ты! Забей, эти придурки изорвали и изрезали все мои шмотки. Пусть на память оставят. В прихожей мой плащ, пошли, – сказала она, двинувшись в сторону входной двери, по пути не упустив возможность пнуть от души два валяющихся на полу тела.