«Транспарант… Впервые… Ведь его можно поставить где нужно», - подумалось Егорову, и в его отяжелевшей от раздумий голове мелькнули первые, пока еще расплывчатые замыслы нового варианта поиска. Он резко поднялся, подошел к художнику и, по привычке скрестив руки на груди, стал внимательно разглядывать разрисованные куски картона. Не понимая, чем вызван такой внезапный интерес к транспаранту, Небылицин с любопытством наблюдал за Егоровым. А тот все стоял и стоял, о чем-то сосредоточенно думал.
Наконец он повернулся к Небылицину, глаза его радостно сияли.
- Слушай, друг мой Алеша! - возбужденно заговорил он. - Наверное, сама судьба привела меня к тебе в этот час. Ты даже не можешь себе представить, как помог мне в решении одной трудной задачи. А место для транспаранта я тебе найду, отменное место. Считай, что оно у тебя уже есть.
- Ты, Илья, какими-то загадками заговорил. Может, объяснишь?
- Конечно, объясню. Пошли скорее к начальству, надо кое-что согласовать. По дороге все и объясню. Идем, Алексей!
Было что- то в сверкающих глазах майора Егорова такое, отчего Небылицин, больше ни о чем не спрашивая, поднялся и молча последовал за товарищем.
…Всю ночь солдаты гренадерского полка простояли в окопах, ожидая ночных действий русских разведчиков. Однако время шло своим чередом, и вот уже порозовел небосклон на востоке, приближался рассвет, а разведчики так и не появились. Хмурые, прозябшие в сырых окопах, гренадеры с нетерпением ожидали смены, когда можно будет обсушиться, лечь на нары, вытянуть затекшие от долгого стояния ноги.
Красный шар солнца показался из-за леса, заклубилась паром земля, не просохшая после короткого ночного дождя, все отчетливее вырисовываются контуры знакомого ландшафта. Но что такое? На «ничейной» полосе, недалеко от окопов, появился какой-то новый предмет, вроде бы большой щит с надписями. Когда же солнце поднялось еще выше и рассеялся туман, гренадеры отчетливо увидели транспарант. Некоторые из них заулыбались, иные зашептались, кое-кто выругался. На транспаранте была изображена голова Гитлера на куче человеческих черепов и надпись: «Немецкие солдаты! Паршивец Гитлер ведет Германию к пропасти, вас - к гибели. Очнитесь. Пока не поздно, стреляйте по фюреру!».
Прочитав эту надпись, ротный командир капитан Брикман, к которому ближе всех оказался транспарант, побледнел, растерялся, не зная, что предпринять. Стрелять по транспаранту - значит выполнить призыв русских. Оставить транспарант на месте - тоже нельзя, солдаты смотрят. Ничего не решив, Брикман поспешил к командиру батальона, а потом вместе с ним к командиру полка. Полковник Гейтнер, тоже не приняв какого-либо решения, позвонил генералу Штоку, объяснил ситуацию. Несмотря на ранний час, Шток немедленно прибыл в расположение полка, внимательно рассмотрел транспарант в бинокль и напустился на Гейтнера:
- Как вы могли такое допустить! Убрать сейчас же эту агитку, вызвать добровольцев и убрать! Буду лично наблюдать!
- Позвольте доложить, генерал. Со стороны русских местность хорошо просматривается и простреливается, - попытался предостеречь Гейтнер.
- Выполняйте приказ! - отрезал Шток.
Когда добровольцы проползли половину пути, перед ними внезапно встала стена заградительного огня советских минометов и пулеметов. Шток видел в бинокль всплески частых фонтанов земли, беспрерывно возникающих шагах в десяти перед его солдатами. Русские словно предупреждали: остановитесь! дальше не пустим!
Он метнул на Гейтнера свирепый взгляд, спросил:
- Что предлагаете, полковник?
- Подождать до ночи и попытаться…
- Еще чего! - оборвал Гейтнера генерал. - Весь день солдаты будут смотреть и читать большевистскую агитку. Ну нет!
- Тогда, может, дымовую завесу? - предложил полковник.
- Это другой разговор, - сразу оживился Шток. - Какой сегодня ветер?
- Северо-западный, подходящий, - ответил Гейтнер.
- Добровольцев назад! - распорядился Шток. - Подготовить дымовую завесу, под ее прикрытием повторить вылазку, убрать транспарант!
…В густом кустарнике буйно разросшегося орешника, на «ничейной» полосе, между нашими и неприятельскими окопами лежали в засаде разведчики. Земля еще не просохла после прошедшего ночью дождя, с листьев падали холодные капли, и солдаты поеживались от сырости.
Когда в серой дымке начинающегося рассвета стали вырисовываться местные предметы, старший сержант Максим Яровой придирчиво оглядел каждого разведчика. Он привел их сюда ночью, и вполне могло случиться, что впотьмах кто-нибудь плохо замаскировался. Но, кажется, все в порядке. Даже для него разведчики почти невидимы, хотя лежат рядом. Вон только у Бабанина что-то не совсем ладно, нога торчит как-то несуразно. Конечно, до гитлеровцев далеко, не заметят, но подковка на подошве может заблестеть на солнце и привлечь их внимание.
- Бабанин, - негромко позвал Яровой. - Подтяни правую ногу… Вот так, хорошо!
Багряный диск солнца всплыл над горизонтом, и первые лучи его коснулись верхней части транспаранта, что стоял неподалеку от разведчиков. Взгляд Ярового невольно задержался на нем. Да, пришлось повозиться с этой махиной, прежде чем ее установить. Спасибо, саперы помогли. «А в общем, здорово придумано», - мысленно похвалил политработников Яровой. «Паршивец Гитлер ведет Германию к пропасти». Паршивец и есть. Какую всемирную бойню устроил, гад. «Пока не поздно, стреляйте по фюреру!». Интересно, как фашисты будут реагировать на этот плакат? Яровой посмотрел в сторону немецких позиций. Там тихо, ни малейшего движения. Что ж, так и должно быть, все идет по намеченному плану. По нашим расчетам гитлеровцы не станут стрелять по транспаранту - все-таки там портрет их фюрера, но ночью обязательно полезут его убирать. Вот тогда и вступят в дело разведчики. А пока можно спокойно лежать под этими кустами орешника и любоваться природой. Правда, сыровато, и лежать придется весь день - ни шелохнуться, ни покурить. Но им не привыкать.
Солнце поднималось все выше. Стало теплее. Погожее июньское утро в полном разгаре. Но что это вдруг зарябило вон у того отлогого холмика, где проходят вражеские позиции? Яровой поднимает бинокль - и… не верит своим глазам. Ползут гитлеровцы, ползут кратчайшим путем прямо к транспаранту. Человек двадцать. «С ума спятили, что ли?» - удивляется Яровой.
Когда майор Егоров объяснял разведчикам боевую задачу, высказал он такое предположение: «Едва ли фашисты осмелятся в светлое время подойти к транспаранту. Скорее всего они попытаются сделать это ночью. Но всякое может случиться. Какой-нибудь оголтелый офицер-фашист не посчитается с потерями, чтобы сохранить честь своего обожаемого фюрера, бросит клич: «Желающие отличиться, вперед!» Пообещает награды. Головорезы найдутся среди них. На такой вариант у нас предусмотрен заградительный огонь. Мы их не пустим к транспаранту днем, для нас ночь сподручнее, легче будет взять пленных».
«Как в воду смотрел майор Егоров», - думает Яровой.
- Приготовиться! - подает он команду разведчикам.
Те чуть шевельнулись, поправляя оружие, подтянулись, готовые к следующей команде. Но тут ударили наши минометы, залились длинными очередями станковые пулеметы, специально выдвинутые на временные позиции. Стена разрывов возникла перед гитлеровцами. Они остановились, замерли на месте перед этой огненной преградой.
Гитлеровцы лежали долго, не решаясь двинуться с места, а потом поползли обратно.
- Ну вот, так-то, - проговорил Яровой. - До ночи они больше не сунутся. Теперь можно и перекусить. Только осторожнее, ребята, не шевелиться, не обнаруживать себя.
Прошло часа два. Солнце сильно припекало, и разведчики все чаще прикладывались к флягам с холодным чаем. Яровой тоже снял с пояса алюминиевую флягу и с удовольствием глотнул освежающей влаги. Вдруг он бросил фляжку, схватился за бинокль. Клубы молочно-желтого дыма внезапно появились у позиций противника, слились в общий поток, и этот дымный поток, гонимый легким ветерком, медленно пополз на «ничейную» землю к транспаранту, туда, где сидели в засаде разведчики. «Так… Так. Значит, решили не дожидаться ночи, а подобраться к транспаранту под прикрытием дымовой завесы, - определил Яровой. - Такого маневра мы не предусматривали. А что, собственно, меняется? Нам даже лучше, не надо ждать ночи, скорее управимся, покончим с этим делом. Догадываются ли фашисты о нашей засаде? Может и догадываются, не дураки, вояки опытные. А что, если броском выдвинуться вон к той березке и перехватить их в пути?»