Возвратившись на командный пункт, мне сразу пришлось включиться в руководство боем. Немцы ни с того ни с сего стали усиленно обстреливать хутор Лопушина и станицу Кременская. Надо было определить причину повышения интереса противника к этим местам. Думаю, это было связано с действиями вражеских танков. А вот Малые Ярки оставались в центре нашего внимания, здесь надо было как можно скорее усилить оборону, за что мы и принялись.
Едва стемнело, наша сапёрная рота, захватив с собою большое количество противотанковых и противопехотных мин, выступила в сторону посёлка. За ночь все мины были установлены на трёх танкоопасных направлениях, примерно в 300-400 метрах от посёлка. Вперёд ночью были также выдвинуты усиленные сторожевые заставы с тем, чтобы сапёры могли спокойно выполнить свою работу. Перед рассветом рота возвратилась в хутор Лопушина, где мы тоже намеревались использовать её на заградительных работах.
Овладев Лопушиной и Малыми Ярками, прочно закрепившись на занятых позициях, полк готовился к наступлению. Как я уже отмечал, господствующая высота находилась в руках противника. Мы за этой высотой ничего не видели, а немцы просматривали местность в нашем расположении на большую глубину. Нам всё время приходилось скрытно передвигаться по своей территории и проявлять в этом осторожность, что было крайне неудобно. Вершина господствующей высоты находилась примерно в одном километре от хутора, расположенного по сути на северных её скатах. Теперь, овладев Малыми Ярками, мы могли обойти высоту с запада и в течение ночи не только овладеть ею, но и на ней закрепиться. Безусловно, удар по высоте надо было нанести с юга, так как севернее её вершины у противника были установлены всевозможные заграждения. В предыдущие ночи, когда мы были заняты боем у Малых Ярков, наши разведчики действовали в западном и южном направлениях. По их данным, можно было надеяться на успех в любом из этих направлений.
Вечером 27-го августа нам было приказано остановиться, никаких активных действий не предпринимать, укреплять оборону и ждать дальнейших указаний.
На следующий день со мною произошёл довольно курьёзный случай. Во время обеда, из лощины, где располагался штаб, я поднялся на свой наблюдательный пункт. Понаблюдав некоторое время в стереотрубу за интересовавшими меня объектами в расположении немцев, я отошёл в сторону метров на двести, подошёл к каменной ограде, каких в тех местах встречал много, и вдруг увидел катящую прямо на меня легковую автомашину – на таких обычно ездило немецкое начальство. Внешне она похожа на американский «виллис», только с воздушным охлаждением, мотор у неё сзади. Так как эта автомашина повышенной проходимости, то ехала она прямо по степи. Подобный тип автомобиля мне давно был знаком – мы, десантники, захватывали их у немцев ещё в 1941-м году, и мне уже приходилось такой машиной пользоваться. Но на этот раз я оказался захваченным врасплох. Из оружия у меня с собой был только пистолет, автомат же, который я обычно носил, остался на наблюдательном пункте. В общем, я был почти безоружен, однако к встрече изготовился.
Не доехав до меня метров 200-250, машина круто развернулась и покатила назад. Зная окружающую местность, я предположил, что автомобиль должен будет обязательно проехать через хутор Лопушина, а там оборонялся наш 1-й батальон. Я быстро побежал на свой наблюдательный пункт к телефону, позвонил в батальон и потребовал задержать автомашину. Старший лейтенант Креута доложил мне, что та уже проскочила. Обидно, ведь у нас из под носа удрали какие-то крупные немецкие чины.
В ночь на 30-е августа 1942-го года нами было получено приказание о немедленной передаче занимаемых позиций другой части. Сдав в течение ночи позиции и введя новое командование в курс обстановки, мы ушли в лес в пойме реки Дон. В лесу, согласно предварительному распоряжению, стали готовиться к более чем стокилометровому переходу в район Сталинграда. Вечером 30-го августа мы организованно выступили по указанному нам маршруту и шли форсированным маршем всю ночь. От захватываемых пленных, нам давно было известно, что в Сталинграде кипят уличные бои. Надо было торопиться. Перед рассветом 31-го августа начался моросящий дождь, поэтому, несмотря на сильную усталость, мы продолжали марш почти до полудня, оставаясь необнаруженными вражеской авиацией. Как только дождь утих, мы остановились, замаскировались и сделали большой привал. Покормив людей горячей пищей, до наступления сумерек отдыхали. Вечером вновь накормили бойцов и продолжили марш ночью. Так повторялось ещё дважды. Перед рассветом 3-го сентября мы завершили марш и сосредоточились в указанном нам районе. Немецкая авиация всё время находилась в воздухе, поэтому приходилось постоянно соблюдать все меры маскировки. Хотя местность была открытая, нам это удалось, самолёты нас не тревожили. Мы укрывались в балках и оврагах, каких в тех местах много.
Днём 3-го сентября нам было приказано немедленно переместиться. Противник сразу нас обнаружил и начал бомбить. С трудом достигнув указанного района сосредоточения, мы вновь расположились в балках. Теперь уже противник внимательно следил за нами. Его самолёты систематически нас обстреливали и бомбили.
Ещё два дня мы неоднократно перемещались с одного места на другое под «аккомпанемент» немецкой авиации. Защитных средств для борьбы с самолётами у нас не имелось, если не считать счетверённых пулемётных установок, но они были малоэффективны.
В воздухе на большой высоте всё время слышался гул моторов, это шли воздушные бои между нашими и немецкими истребителями. Иногда мы видели падающие немецкие самолёты. Наших сбитых истребителей мы не видели, и потому было вдвойне радостно наблюдать результаты героических действий советских лётчиков. За год, прошедший с начала войны, наша авиация качественно изменилась.
Тяжёлые бомбардировщики врага нас беспокоили всё-таки сравнительно редко, а вот одиночные истребители-бомбардировщики устаревших типов всё время допекали, они висели над местами нашего расположения и почти беспрерывно бомбили. Отбомбятся, улетят, вновь перелетят и вновь отбомбятся. И так весь день. Особенно надоедал нам полутораплан «Хенкель-129», никак мы не могли от него избавиться. Однажды во время очередного налёта я лично стрелял по нему из противотанкового ружья. Целился, кажется, хорошо и хладнокровно, находился в удобном положении (лежал на спине), момент для выстрела выбрал удачный, а результата никакого. Причина была, думаю, в том, что выстрелы производились «вслепую», тут подошли бы трассирующие пули, а у нас их не было.