— Наталья Ивановна, ваш брат оказывается неразговорчивый. Тогда я беру двойной гонорар за лечение молчаливого больного.
Я заметил по лицу, как его звали, Евгения, что он смеётся и сразу понял, что он шутит.
— Ната, ты кого мне привела — Юрия Никулина или Максима Галкина? — тоже начиная смеяться от души. — Я согласен. Мне тоже хочется иногда посмеяться. Какая на очереди шутка? Я жду.
— А ничего, ваш брат, сработаемся, — не растерялся Евгений, обратившись к сестре и по сути видевший меня впервые в жизни. — Прикольный.
Натка же решила объяснить мне всё досконально, чтобы я не мог задавать ей лишних вопросов. Её лицо было холодным. На меня снова смотрела Снежная королева с непроницаемым взглядом её цвета чистого неба глаз.
— Александр, Евгений твой новый физиотерапевт. Он здесь, потому что хочет тебе помочь. Ты же хочешь ходить или собрался всю жизнь провести в кресле? Если да, то я умываю руки.
Сестра в минуту молчаливой ярости всегда называла меня полным именем и сейчас она сделала также, задав мне свой чёртов вопрос.
— Ната, я тебе уже всё сказал. Зачем говорить на одну и ту же тему. Да, я хочу ходить, но если не суждено, значит не суждено. Многие инвалиды так живут.
— Смотрите, Женя, можно я Вас так буду называть?
— Да, вполне, — кивнул ей стоявший рядом с ней парень.
— Он не хочет ходить, — продолжила дальше буйствовать Ната. — Вы, Женя, понимаете?
— Короче, — не выдержал я. — Я хочу ходить и точка. Дальше что?
Парень и сестра — оба посмотрели на меня с удивлением.
— А я думал, что могу уезжать и даже обрадовался, — ответил Евгений.
— Слушайте оба, — уже не выдерживали мои нервы. — Ребят, я всё знаю о своей болезни. Перелазил по этому вопросу весь интернет. Может, оставите меня в покое? Дураку ясно, что я уже ходить не буду.
— М — да, ответил Евгений. — Такой взрослый дяденька, а уже себя так жалеет. Окей, Наташа, — обратился он к моей сестре. — Можно я тоже Вас так буду называть?
— Валяйте, — без эмоций ответила она.
— Ваш брат, — продолжил своё выступление новоявленный целитель. — Он сдулся. Он любит свою болезнь. Он готов её лелеять, обхаживать, чтобы она радовалась тому, что он такой бесхребетный слабак. Я прав, Александр?
— Слушайте, пошли Вы оба, — ответил я и покатил в свой кабинет, не желая кого — либо видеть в данный момент, оставив сладкую парочку одних.
Я решил, что на данный момент мне полезнее будет заняться работой, чем какой — то реабилитацией. Всю свою жизнь я верил только врачам, считая, что народные целители являются хорошими мошенниками, для которых главное изымать обманом деньги у населения.
— Нет, не дождётесь от меня такого. Я не дурак, — думал я про себя, не заметив, как в кабинет зашла Ната.
— Что сдался? Не хочешь ходить? Да? Забыл про спор? А между прочим, Евгения Суровикина порекомендовал твой лечащий врач — Александр Михайлович. Ты и ему тоже не доверяешь? Александр, кому ты вообще доверяешь? А? Я так старалась? Я хоть что — то делаю, чтобы ты начал ходить? А ты? Меня всё устраивает.
— Ната, может, хватит?
— Ната, Ната, я уже тысячу лет, как Ната, — сестра была уже в дикой ярости, и её невозможно было остановить. Она кричала, и я такой сестру ещё никогда не видел. — Я Наташа. Запомни, что меня зовут Наташа. Я не маленькая девочка. Я взрослая женщина. Ты, Александр, даже этого не заметил. Ты никогда ничего не замечаешь всего, что касается меня. Да о чём с тобой говорить? Не о чем. У тебя даже женщины второсортные. Какая я дура, что отказала Этьену. На что я надеялась? Идиотка. Ладно, я думаю, что ты не против, если Евгений останется у нас. Уже поздно. Комнат свободных много. Завтра он уедет и я тоже. С тобой говорить невозможно. Я уже поняла. Пусть тебе достанется очередная Лиза или Рита. Мне плевать. Уже плевать.
Дыхание сестры было прерывистым. Я понял, что она сказала мне всё, что она хотела.
— Ната, ты собиралась, как я понял, замуж? — спросил я у неё осторожно.
Она не торопилась мне отвечать, опустив свою голову, на кресле, на который она присела. Затем Ната посмотрела на меня и её глаза метали молнии, полные ярости.
— Тебя, Александр, данный вопрос никак не касается. Всё, что касается моей личной жизни, тебя не касается. Когда — то давно ты променял меня на твою Риту, потом на Лизу. Я молчала и как дура, продолжала на что — то надеяться. А я реально дура. Не люблю давать слабину.