Отметим, что среди «тульчинских политиков» царило религиозное вольнодумство. Атеистом был лишь Барятинский, остальные были сторонниками широкого деизма вольтерьянского типа. Но знакомые «тульчинских политиков» именовали их «безбожниками».
Пестель был человеком огромной одаренности, широкого и ясного ума, неотразимой логики и глубокого образования. Начальство замечало его недюжинные способности. «Удивляюсь, как Пестель занимается шагистикой, тогда как этой умной голове только и быть министром, посланником», — говорил о нем корпусной командир Рудзевич. Пестеля отличали известная властность, непримиримость, честолюбие, подчас сознание своего превосходства над противником. Но Пестель был окружен любовью и преданностью товарищей и сам платил им тем же. Больного Ивашева он перевез к себе на квартиру и ухаживал за ним, «как за братом».
Декабрист Н. И. Лорер так описал внешность Пестеля в момент первой встречи с ним: «Пестель был небольшого роста, брюнет, с черными, беглыми, но приятными глазами. Он и тогда и теперь, при воспоминании о нем, очень много напоминает мне Наполеона I. На нем был длинный широкий армейский сюртук с красным воротником, штаб-офицерскими, почерневшими эполетами…»[22]
Александр I относился к Пестелю настороженно и недоброжелательно: подозревая его в политическом вольнодумстве, он тормозил его производство в полковники. А получение Пестелем полка было необходимейшим условием военного выступления, и глава Южного общества всеми силами добивался назначения полковым командиром. После блестяще выполненного Пестелем поручения по секретному сбору сведений о греческом восстании Александр I утвердил его назначение. Таким образом, сточки зрения планов военной революции 1 ноября 1821 г. в жизни тайного общества произошло значительное событие: Пестель был произведен в полковники и через две недели, 15 ноября 1821 г., назначен командиром Вятского пехотного полка. Под начальством члена тайного общества оказались реальные военные силы. В то же время получили непосредственные командные посты и другие члены тайного общества. Не успевшие получить под свою команду военные части усиленно хлопотали о них. Друг Пестеля Барятинский, состоявший при штабе, настойчиво просил, чтобы ему поручили создание учебного кавалерийского эскадрона.
Организацию Северного общества сначала задержал приказ 1821 г. о выводе гвардии из Петербурга на зимовку «в Литву» (точнее, в Минскую и Витебскую губернии). Это была одна из «предупредительных мер правительства» по борьбе с развитием «вольного духа» в гвардии. Надо было проветрить головы вольнодумцев после семеновских волнений. Александр I, вероятно, предполагал, что вольный дух этот повыветрится в обстановке дальнего похода, повышенных требований дисциплины, разрыва привычных столичных связей и походной жизни.
Никита Муравьев — в то время поручик Гвардейского генерального штаба — с осени 1821 г. находился в гвардейском походе. После Московского съезда и до «похода в Литву» он успел переговорить с Николаем Тургеневым в Петербурге о создании нового тайного общества. Знал Никита Муравьев и о том, что Южное общество выбрало его в состав директории. Имело место и несколько «совещаний» об «устроении общества», — очевидно, в марте — апреле 1821 г.
Северное общество возникло на первых порах в виде двух сосуществующих групп: первая — группа Никиты Муравьева, который написал свой проект программы и устава нового тайного общества в духе более радикальном, чем постановления Московского съезда 1821 г., — он подал тут руку южной, тульчинской, организации с Пестелем во главе; второй была группа Николая Тургенева, опиравшегося на членов общества в Измайловском полку, она была солидарна с программой Московского съезда.
Но в скором времени внезапные события потрясли всех членов тайного общества и на юге, и на севере. В следующем же, 1822 г. правительственные репрессии обрушились на одну из самых активных управ Союза благоденствия — на Кишиневское отделение тайного общества, возглавленное Михаилом Орловым. Произошел первый арест члена тайной организации.
Мы помним, что Орлов объявил на Московском съезде 1821 г., что выходит из тайного общества, поскольку съезд не принял его проекта немедленного начала революционных действий. Но он вскоре же вернулся предупредить тайное общество о том, что оно открыто правительством и что даже о только что закрывшемся Московском съезде уже донесено властям. Прощальный разговор его с Якушкиным все же возродил надежды, что Орлов вернется в организацию. Но теперь над Кишиневской управой нависла прямая опасность. Михаил Орлов оказался под ударом. Был арестован член тайной организации Владимир Раевский, активнейший член тайного общества, друг и первый помощник Михаила Орлова.
РАЗГРОМ КИШИНЕВСКОЙ УПРАВЫ
Владимир Раевский — один из самых выдающихся декабристов. Получив образование в Московском университетском благородном пансионе, затем в кадетском корпусе, он еще на школьной скамье мечтал о создании тайного общества и революционных преобразованиях.
В следственных материалах по делу майора Вл. Раевского находятся два замечательных документа — две его записки: «О рабстве крестьян» и «О солдате».
Владимир Раевский страстно и смело разоблачал основное зло России: «Кто дал человеку право называть человека моим и собственным? По какому праву тело и имущество и даже душа оного может принадлежать другому? Откуда взят этот закон торговать, менять, проигрывать, дарить и тиранить подобных себе человеков? Не из источника ли грубого, неистового невежества злодейского, скотских страстей и бесчеловечья?»[23]
«Взирая на помещика русского, я всегда воображаю, что он вспоен слезами и кровавым потом своих подданных, что атмосфера, которою он дышит, составлена из вздохов сих несчастных, что элемент его есть корысть и бесчувствие. Предки наши, свободные предки, с ужасом взглянули бы на презрительное состояние своих потомков. Они в трепетном изумлении не дерзали бы верить, что русские сделались рабами, и мы, чье имя и власть от неприступного Северного полюса до берегов Дуная, от моря Балтийского до Каспийского дает бесчисленным племенам и народам законы и права, мы, внутри самого нашего величия не видим своего унижения в рабстве народном». Так горячо и убежденно, с радищевской силой разоблачал Раевский крепостное право.
«Дворянство русское, погрязшее в роскоши, разврате, бездействии и самовластии, не требует перемен, с ужасом смотрит на необходимость потерять тираническое владычество над несчастными поселянами. Граждане! Тут не слабые меры нужны, но решительность и внезапный удар!» Это — речь революционного трибуна.
В беседах с солдатами Владимир Раевский выражал сочувствие Семеновскому полку, сожалея, что не был тогда в столице. Недавние волнения в военных поселениях и неспокойное их состояние обосновывали его предложение двинуться «за Днестр» и уверенность, что все может запылать от одной «искры». Во всех произведениях Вл. Раевского чувствуется глубокая уверенность, что пришло время действовать, что медлить нельзя.
Кишиневская управа Союза благоденствия, которой руководил генерал-майор М. Ф. Орлов, представляет большой интерес для историка декабристов. Это — одна из самых активных, живущих напряженной жизнью организаций тайного общества, деятельно готовившаяся к выступлению. Она раньше других повела пропаганду среди солдат, причем преследовала определенную цель — подготовку военного выступления. Ей принадлежат и такие наиболее ранние агитационные документы декабристов, как записка Вл. Раевского «О солдате». Вместе с Михаилом Орловым работали такие выдающиеся члены тайного общества, как Владимир Федосеевич Раевский, генерал Павел Сергеевич Пущин, адъютант Орлова ротмистр К. А. Охотников, полковник А. Г. Непенин и ряд других. В тесном общении и дружбе с ними был находившийся в то время в Кишиневе в политической ссылке А. С. Пушкин, член масонской ложи «Овидий», возглавленной генералом П. С. Пущиным.
Мысль о военном выступлении нашла себе наиболее раннее и последовательное применение в Кишиневской управе. Видимо, раньше других пришел к ней генерал-майор М. Ф. Орлов — опытный военачальник, властный организатор, человек большой культуры и широкого кругозора, а вместе с тем и выдающейся личной храбрости. Михаил Орлов, внебрачный сын графа Федора Григорьевича Орлова (младшего брата екатерининских Орловых), родился в 1788 г. и был позже узаконен особым царским указом. Получив воспитание у иезуитов, в одном из лучших аристократических пансионов аббата Николя, Орлов поступил в кавалергардский полк и быстро выдвинулся по службе. Войну 1812 г. он начал в чине штабс-ротмистра и был назначен флигель-адъютантом Александра I. Император относился к нему весьма благосклонно, давал ответственные поручения (в их числе было заключение договора о сдаче Парижа союзным войскам). Вскоре Орлов был послан в Данию, Норвегию и Швецию с ответственным дипломатическим поручением — мирным путем добиться реализации Кильского трактата 1814 г., согласно которому Норвегия была уступлена Данией Швеции и должна была присоединиться к последней.