— Вот, посмотрите, — сказал он.
Доктор посмотрел. У того, кто изготовил эту модель, должно быть, были золотые руки. Перья были металлические, эмалированные тонким зелёно-голубым покрытием, которое сверкало на расстоянии, но в то же время детали были проработаны так подробно, что можно было различить отдельные пёрышки. Он ткнул пальцем утке в грудь. Металлические перья слегка подались под давлением.
— Она изготовлена чуть меньше двухсот лет назад Жаком де Вокансоном, — тихо сказал Сейтон. — Их было всего пять, это одна из них.
Он нажал что-то под хвостом утки. Задрожав, модель птицы ожила и огляделась с умным блеском в стеклянных глазах. Изогнув шею, она принялась изображать чистку перьев.
— Очень впечатляет, — сказал Доктор.
— Заводной механизм, — сказал Сейтон. — Больше пяти тысяч отдельных деталей.
Устав чиститься, утка выпрямила шею и широко расправила крылья.
— В одних только крыльях четыреста деталей, — добавил Сейтон.
— Это всё весьма интересно, — сказал Доктор, в то время как утка, раскачиваясь, подошла к его чашке чая и начала из неё пить, — но я не понимаю, к чему это?
— Если можно сделать автоматическую утку, значит можно сделать и автоматического человека. Даже с крыльями. Это вопрос всего лишь масштаба. Нет, напавшие на вас ночью существа меня не очень удивляют. А вот что мне интересно, так это почему они на вас напали?
Доктор отодвинул чашку и недовольно смотрел, как утка тыкалась клювом в пустоту.
— Проблема с роботами в том, что они лишь следуют приказам, понимаете? — наконец сказал он. — Если обстоятельства изменяются, они не всегда способны к ним приспособиться.
— К чему вы клоните?
Доктор нагнулся ближе к металлической птице.
— Кря! — громко сказал он. — Кря!
Утка не прореагировала.
Сейтон снисходительно улыбнулся:
— Ну, хорошо, можете вначале поиграться.
— Те летающие существа были запрограммированы стеречь жителей некого дома, возвращать в него беглецов, и убивать любого, кто попал туда по ошибке, — сказал Доктор, поняв, что отвлечь Сейтона от этой темы не удастся. — Я и мои спутники... оказались... в этом доме. Охранники обнаружили нас, но мне удалось выбежать из дома, — он нахмурился. — Я спрятался в первом же подвернувшемся месте: в кузове грузовика, перевозившего капусту. Надо же было додуматься! Должно быть, я выбежал за пределы территории этого поместья и попал на соседнюю ферму. И меня повезли на рынок в Ковент Гарден[6]! Я не осмелился говорить что-то водителю, потому что видел, что роботы преследуют грузовик. Если бы мы остановились, они бы схватили и убили нас обоих. Я спрыгнул в Кенсингтоне[7], но они почти не отстали, — его лицо стало грустным. — Не знаю, что случилось с моими спутниками, мне нужно вернуться и найти их.
Лукас Сейтон откинулся на спинку кресла.
— А что такого важного в обитателях дома? — спросил он.
Доктор наблюдал за тем, как утка помахала хвостом, крякнула, и затихла.
— Она, должно быть, часть семейного наследства, — ни с того ни с сего сказал он.
— Да, но не моей семьи, — ответил Лукас Сейтон. — Я её украл.
Доктор неодобрительно посмотрел на него:
— Украли?
— Я ворую.
— Почему?
— А почему бы и нет?
— Что за глупость!
Доктор топнул ногой — насколько это было возможно в сидячем положении, когда ноги не достают до пола. Он хмуро посмотрел на Сейтона:
— Воровать — плохо.
На лице Сейтона промелькнула лёгкая улыбка:
— Хуже, чем пытать? — спросил он, с лёгким ударением на последнем слове.
— Нет, конечно же, нет.
— Хуже, чем убивать?
— Я не вижу...
— Хуже, чем шантажировать?
— Нет, но...
— Мои предки очернили фамильное имя и уничтожили фамильную честь. Я богат благодаря страданиям других. Несколько лет назад я присягнул попытаться частично искупить это, — он указал на яркую, картину, стоявшую у стены. — Вот это я украл этой ночью. Украл из дома мужчины, который отравил трёх своих предыдущих жён, женившись на них ради их приданого. Все деньги, которые я за неё получу, будут анонимно розданы бедным. Эту утку я украл у торговца наркотиками, снимавшего порнографию, который соблазнил несчётное количество девушек и обрёк их на путь деградации.
— Понятно, — тихо сказал Доктор. — Вы считаете себя современным Робин Гудом, или кем-то вроде того персонажа, как он назывался? Святой? Почему просто не раздать своё семейное наследство?
Не мигая, Лукас Сейтон пересёкся взглядом с Доктором:
— Робин Гуд был бедным и жил в лесу. Я же слишком привык к комфорту. Когда я умру, оставшееся состояние Сейтонов пойдёт на основание фонда для тех, кому в жизни повезло меньше, чем мне. То есть, практически для всех, поскольку себя я считаю самым удачливым человеком в мире.