Именно это и произошло с одной девочкой-новичком. Она подхватила какую-то странную хворь и, в конце концов, умерла. «Плохая наследственность, — пояснила миссис Принсент Анне несколько недель спустя. — Так будет лучше».
Анна кинула на Чарли быстрый взгляд. У него была разбита губа, а левый глаз заплыл до такой степени, что почти перестал быть виден. В некотором волнении девушке подумалось, что теперь, как это ни странно, побитый Чарли выглядел еще более грозно, чем прежде.
— Теперь, если вдруг мясо окажется испорченным, я буду знать, кого винить, — осклабился он.
— Чего тебе надо, Лишний Чарли? — сощурилась Анна. — Тебе нельзя на кухню. — Ей потребовалось титаническое усилие, чтобы не съежиться от одного только его вида.
Она повернулась к кастрюле и снова стала кидать в нее мясо. Она чувствовала, как Чарли сверлит ее взглядом, и от этого становилось не по себе.
— Где твой дружок? — тихим голосом спросил он.
Анна нахмурилась и неуверенно посмотрела на него.
— Не пойму о чем ты, — спокойно произнесла она. — У меня нет друзей, Чарли.
Чарли подошел еще ближе, и теперь Анна чувствовала затылком его дыхание.
— Где Лишний Питер?
Анна замерла. Питера распределили в спальню Чарли. Если даже Чарли неизвестно, где он, то уж ей-то откуда знать?
— А зачем тебе? — спросила она, осторожно обернувшись.
— Я так и знал. Значит, он все-таки к тебе бегал, — самодовольно ухмыльнулся Чарли, покачав головой. — А знаешь ли ты, Анна, что он попал? Ты должна понимать — он заслужил все то, что его ждет. Да и ты тоже.
Анна крепко сжала в руке нож.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно повторила она, заставив себя посмотреть Чарли в глаза, желая показать, что ей не страшно. Анна напомнила себе, что ей нечего бояться. Она — Староста. Она не какая-то там соплячка, которой можно помыкать как вздумается.
— Бегал он к тебе или нет, теперь уже без разницы, — пожал плечами Чарли. — Он сам напросился. Ему надо было привить уважение к другим. Знаешь, Анна, миссис Принсент ведь все понимает. Она знает, что Питер получил по заслугам, так что смысла убеждать ее в обратном нет. Ты думаешь, что ты ее любимица, а на самом деле нет. Она просто тебя жалеет.
Анна почувствовала, как у нее внутри все свело от ярости:
— Никто меня не жалеет, Лишний Чарли, — прорычала она.
Чарли ухмыльнулся и наклонился к ней поближе:
— Да все тебя жалеют, Лишняя Анна. Особенно Питер, — в его голосе чувствовалась угроза. — Как ты думаешь, с какой стати он тебя защищает? Да потому что ты вызываешь жалость. Только и всего.
— Защищает меня? — неуверенно переспросила Анна и, широко раскрыв глаза, уставилась на Чарли. — О чем ты? Я не понимаю.
— Да все об этом, — проворчал Чарли и, расстегнув форму, показал огромный сине-зеленый синяк на груди. — Он псих. А знаешь, из-за чего он ко мне полез? Я просто сказал, что самое лучшее, что с тобой можно сделать, так это усыпить. Чтобы избавить от страданий. И я говорил совершенно искренне.
Анна чувствовала лбом дыхание Чарли. Девушка вздернула подбородок, желая показать, что она не испугалась.
— Меня не волнует, где он, — угрожающе продолжил Чарли, — я все равно его найду. Я дал ему по башке, потому что он это заслужил. С удовольствием проделаю это снова. Если придется, я его убью. Миссис Принсент плевать. Я уж позабочусь о том, чтобы обставить все как несчастный случай, так что ты не беспокойся.
Прежде чем Анна успела что-либо сказать в ответ, Чарли развернулся и ушел, едва избежав встречи с поварихой, пришедшей проверить работу Анны.
— Шевелись давай, — заорала она на девушку, кинув взгляд в кастрюлю. — Заканчивай живее! Слышь, ты, бездельница!
— Слушаюсь, — Анна ответила ровным голосом, несмотря на бурю чувств, бушевавших у нее внутри. — Я постараюсь работать быстрее.
Она залила кастрюлю кипятком, насыпала из пакета добавок, чтобы блюдо получилось погуще. Потом стала перемешивать варево, но все мысли о Вечерней Клятве вылетели из головы. Теперь она могла думать только о Питере. О беде, в которую он попал. В глубине души Анна была убеждена, что должна все рассказать ему, предупредить об опасности. Она понимала, что об этом не может быть и речи, что, поступив так, она одним махом нарушит все правила, которым беспрекословно следовала большую часть своей жизни. Но вместе с тем было ясно, что у нее нет другого выхода. Питер был ее другом, как бы она ни пыталась это отрицать. И Анна, никогда прежде не позволявшая себе прислушиваться к голосу собственного сердца, чувствовала, что сейчас не в состоянии противиться его велению, как бы ей этого ни хотелось.