Людей давно нет в живых, а даты остались.
Милая, озорная, любимая до дрожи девочка навеки заснула в том домике на берегу реки. Она лежала, бережно укрытая его рукой, в то время как он вел машину по побережью. Довольный жизнью, молодой еще парень летел по автостраде. Сначала десятку, потом сотне машин, застывших у обочины, он не придал значения. Какая-нибудь жуткая авария. Мало ли ротозеев, падких до кровавых зрелищ?
И только люди, покинувшие свои места и замершие рядом с брошенными авто, напряженно вглядывающиеся в ту сторону, откуда он ехал, заставили парня тоже остановить машину.
Не было ни предупреждений, ни прогнозов, ни воя сирен, ничего из того, что предвещало бы опасность. Парень стоял, раскрыв от изумления рот. В абсолютной тишине, занимая все пространство на линии горизонта, прямо на него, постепенно увеличиваясь, заслоняя солнце, шла стена воды.
Маньяк ненавидел вспоминать об этом. Сегодняшняя дата – тринадцатое июня – обязывала. С любимой девочкой они были одногодками. И сегодня ей исполнилось бы тридцать. Исполнилось бы. Но осталось навеки двадцать два. Вот отверженная память с утра и плескала в его стакан дозу за дозой, поощряя и затуманенный спиртным мозг, и язык, не вяжущий лыка.
– Маньяк? Зачем он вам?
Из нестройного гула голосов слух дайвера выловил главное. Оставаясь в тени, он придвинулся к выходу и окинул взглядом зал. У стойки, ближе к нему, стояли трое. Девушка с роскошными светлыми волосами, падающими на спину, и двое мужчин. Коренастый крепыш с темным ежиком волос, тискающий в руках запотевший стакан, застыл вполоборота. Другой – двухметровый верзила – стоял спиной.
– Так мало у нас навигаторов, етить вас налево? – Бодрый голос Бронтозавра перекрывал шум в зале.
Маньяк улыбнулся. Конспиратор, твою мать. Помнил еще, сволочь, тот случай, когда направил на встречу непрошенных гостей. Ох, как тогда Маньяк был зол. Досталось всем: и визитерам, и бармену. И самому кабаку. Остались от него рожки да ножки. Конечно, расплатиться потом пришлось, но душился за каждую копейку, чтобы жизнь Бронтозавру медом не казалась. Зато с тех пор ничего объяснять не надо.
Бармен давал дайверу время избежать ненужной встречи, но бывалый дайвер и навигатор[1] Маньяк не видел резона скрываться. Он сел за столик, отодвинул подальше стакан и взял бутылку с водой.
– Да понял я, понял, – не унимался бармен. – Самый крутой и круче не бывает. Там он. Был. Сходите, проведайте.
Она вошла первой, светловолосая девица спортивного телосложения. Постояла у входа, держась рукой за плетеную изгородь и пристально разглядывая татуировки на черепе дайвера, у левого уха. Быковать девушка не стала, а вполне вежливо поинтересовалась:
– Не помешаю?
Дождавшись не менее вежливого кивка, девица вошла и села напротив. Следом за ней втянулись и сопровождающие. Крепыш опустился рядом, верзила прочно утвердился в проходе. Маньяк молчал, отмечая про себя и хорошую спортивную форму девушки, и шрам на лбу у крепыша, и мускулы верзилы.
– Есть разговор, – наконец, не выдержала девушка. – Маньяк… Я могу так к вам обращаться?
– Валяй, – милостиво разрешил дайвер. – И на ты.
– Тогда не будем терять время. – Девушка жизнеутверждающе хлопнула ладонью по столу. – Меня зовут Марго. Его – Робинзон. – Она мотнула головой в сторону крепыша. – Это – Шеф. – Верзила также удостоился кивка. – Хочу предложить тебе работу. Ты ведешь нас в Цитадель. И получаешь за это десять тысяч тугриков. Вот и все. Ясно?
– Предельно, – задумчиво произнес дайвер. – Туда и обратно?
Марго сдержанно вздохнула.
– В худшем случае, да.
– Тогда пятнадцать.
– Пятнадцать тысяч тугриков? – уточнила она.
– Чего же еще?
– Мне надо подумать.
– Думай, – легко согласился Маньяк и поднялся. – С вашего позволения, дамы и господа.
Он не успел выйти из-за стола, как услышал:
– Я согласна. Мне рекомендовали тебя как самого лучшего в этих краях. А на лучшее и пятнадцати тысяч не жалко. – Девушка вымученно улыбнулась.
– Идет. – Маньяк снова сел за стол. – Могу поинтересоваться о цели визита в укрепрайон?
Марго помолчала, буравя его тяжелым взглядом. Потом продолжительно вздохнула и нехотя произнесла:
– Брат. Все, что у меня осталось. Есть сведения, которым не верить я не могу, что он там. Так что возвращаться, возможно, мне не придется.
Маньяк одобрительно усмехнулся про себя: что же, вполне правдоподобно прозвучало.
– Брат так брат, – сказал он. – Меня все устраивает, кроме одного.