— Да, — улыбнулся Андрей и вдруг замер.
Неприятное чувство, до боли знакомое с того лета девяносто четвёртого, когда его, молодого и горячего, понесло, как он тогда это называл, «помогать людям» в Чечню. В школе молодая и весёлая учительница литературы Вера Николаевна читала с ними повесть Приставкина «Ночевала тучка золотая». И вот после этой повести ему страшно хотелось сделать хоть что-то для людей, которые вдруг перестали быть своими и заделались врагами, да такими лютыми, что не на жизнь, а на смерть.
Он вспоминал своего одноклассника и товарища по играм Алихана, Алика, приехавшего с отцом-прокурором, мамой и тремя сёстрами в Москву и казавшегося таким близким и понятным. Вспоминал и не мог понять, как вышло, что теперь они враги. Почему Алик, который мечтал стать ветеринаром и лечить животных, теперь воюет там, в горах — а Андрей знал об этом из теленовостей, в которых часто мелькало имя приятеля, — с такими, как его школьные друзья. Как шутник и балагур Сашка Скачедуб, вернувшийся без ноги и с истерзанной душой. Но хотя бы вернувшийся. А вот Юлька Новикова, их маленькая, шебутная Юлька, вышедшая по огромной любви замуж за юного лейтенантика и поехавшая за ним на Кавказ, не вернулась, как не вернулся и её молоденький муж. Андрей встречал иногда маму Юльки, и не мог смотреть той в глаза. Будто был виноват в чём-то.
И тогда он решил поехать «туда» и посмотреть своими глазами на то, что происходит. Он оставил на время ординатуру и год пропахал хирургом в полевом госпитале. Зашивал, извлекал, вправлял, ампутировал. А когда выходил-таки на улицу и вдыхал воздух, свежий или с гарью и пылью, смотрел на горы и в голубое-голубое небо, а не на кровь, боль и слёзы, то никак не мог избавиться вот от этого гадкого, подлого ощущения, что за ним следят недобрым взглядом.
Табун мурашек пробежал по загривку, спустился ниже по спине и рассеялся в районе ремня. Симонов резко обернулся — коридор был пуст. То есть абсолютно. Ни детей — урок ещё не закончился, ни учителей. Прогульщик, что ли, подглядывает?
Повеселевшая Ирина почти подбежала к нему и, не замечая его настороженности, дёрнула за рукав:
— Может, я хоть сумку возьму? Ну, ведь тяжело же и неудобно всё сразу тащить!
— Уж как-нибудь донесу, — стряхнул морок военврач Симонов и вновь стал районным травматологом, чуть рассеянным и вполне мирным. Они, легкомысленно болтая, не спеша пошли вниз по ступеням. За их спинами скрипнула дверь и раздались осторожные шаги. Но ни Андрей, ни Ирина, занятые друг другом, этого не заметили.
Когда уже спустились на первый этаж, со всех сторон завопил звонок. Андрей от неожиданности аж присел. Невозмутимо шествующая Ирина уловила его движение и прыснула. Он посмотрел на неё и тоже рассмеялся. Моментально коридоры наполнились детьми. У Симонова возникло ощущение, что они в низком старте стояли кучками у дверей и, лишь услышав освобождающую трель, сразу же стартанули, загомонили, зашумели.
Прямо на них, откуда ни возьмись, выкатился Симонов-младший. Алексей. Высокий, тоненький, глазастый, невероятно похожий на своего брата. Ирина его обожала. Удивительно, но Алёша сначала увидел только маленькую Ирину Сергеевну, а не своего долговязого родственника. Увидел и обрадовался, расцвёл. Но тут же заметил Андрея и замер, как суслик, вытянув детскую ещё шею и вытаращив глаза.
«Чего ж он так испугался-то? — поразилась классная руководительница. — Боится, что я что-то старшему брату могу рассказать? Но что? Учится он прекрасно. Поведение вполне приличное. Озорник, конечно, но не нахал, не подлец. Нормальный пацан…»
Тут Алёша наконец отмер и подошёл к ним:
— Ирина Сергеевна, как вы?
— Спасибо, Алёша. Я в порядке. Благодаря Андрею Евгеньевичу, — она тепло посмотрела на Симонова и улыбнулась.
— А, вот оно что! — Алёша, казалось, успокоился и тоже заулыбался. — Да, он у нас молодец, лучший травматолог на свете. Так что как врачу вы, Ирина Сергеевна, можете ему вполне доверять, — и голосом выделил «как врачу». Она это заметила, конечно. И снова ничего не поняла.
Апрель 2000 года. Москва
Ирина до конца три недели, разумеется, не выдержала и в понедельник, третьего апреля, как только закончились весенние каникулы (первое выпало на субботу), наплевав на запреты и указания врачей во главе с синеглазым Андреем Симоновым, вышла на работу.
В голове царил лёгкий туман то ли от прогрессирующей влюблённости, то ли от перенесённого сотрясения мозга, то ли от вступившей в полные права весны. Сама Ирина не могла с точностью определить причину такого состояния, но оно ей, пожалуй, даже нравилось.