Толпа медленно редела. Он облегчённо вздохнул и тут увидел, как оставшаяся чёрная масса дрогнула и потекла к выходу из двора. Бегающая между ними Злата Андреевна — Симонов узнал её по копне длинных растрепавшихся волос и голосу — каким-то непостижимым образом сумела отколоть от толпы человек пятнадцать и, размахивая сумкой, буквально гнала их, как гусей, в другую сторону. Длиннополая дублёнка её была расстёгнута, шарф сбился. Она по колено проваливалась в сугробы, но даже не обращала на это внимания. Дети растерянно оглядывались на уходящих, но учительница не давала им опомниться и огоняла всё ближе и ближе к домам. Андрей бросился на помощь. Запыхавшаяся Злата благодарно кивнула ему, оставила на него деморализованную уже стайку подростков и побежала за толпой.
В этот момент во двор въехала красная «Ауди» — это приехал за женой Павел Рябинин. Злата метнулась к ней:
— Паша! Скорее, перекрой вон тот проход между домами!
Ни о чём не спрашивая, Павел кивнул, захлопнул дверцу и на большой скорости рванул к выходу из двора. Оказавшись в самом узком месте, машину поставил поперёк и почти загородил дорогу. В оставшуюся неширокую щель встал сам, туда же кинулась его жена:
— Родной! Возьми на себя моих! Уговаривай разойтись по домам. Хотя бы кого-то!
Павла знали и любили все дети Златы, как, впрочем, и он их. Поэтому Рябинин не раздумывая шагнул к ним и весело, как ни в чём не бывало произнёс:
— О, ребят! Привет!
Они растерянно переглянулись, но всё же вразнобой ответили:
— Здрасьте!
— Как дискотека?
— Да ничего…
— Устали, наверное? Целый день учились, а потом ещё четыре часа зажигали, — негромко и благодушно неся полную чушь, он отжимал их в сторону от выхода из двора, от толпы. На шум в окна выглядывали люди. И это было хорошо, потому что многие узнавали своих детей и выбегали за ними. И одновременно плохо, потому что те, кто не имел к этим детям никакого отношения, могли вызвать милицию.
Но обошлось. В это невозможно было поверить, но через пятнадцать минут во дворе не было никого из детей. Только измученные до нельзя, выдохшиеся Злата с Павлом и Ирина с Андреем. Симонов так никуда и не ушёл, конечно. Просто не смог бросить Ирину и её друзей в такой момент.
Они вчетвером стояли друг напротив друга и молчали. Андрей посмотрел на часы — без двадцати двенадцать… Он перевёл взгляд на Ирину, её подругу и Павла. Уходить от них ему совершенно не хотелось. Оглядев пустой двор, Павел засмеялся, прижал к себе жену и уткнулся носом ей в макушку. Андрею стало завидно. Он подавил в себе это чувство и подошёл к Ирине, зябко ёжившейся на качелях, на которые она только что в изнеможении опустилась:
— Ну и работа у вас, Ирина Сергеевна!
Она тоже засмеялась:
— Нормальная работа. Что надо работа.
Со смехом наружу выходили и растворялись в холодном воздухе безумное напряжение и страх. Андрей протянул руку и толкнул качели. Они надсадно заскрипели. В окно одного из домов раздражённо закричали:
— Я щас милицию вызову! Хулиганы! Сначала орут тут, тусуются, колбасятся! А теперь ещё качаться надумали! Самое время нашли!
— Какое дивное владение сленгом, — пришла в филологический восторг Злата. — Колбаситься — какая прелесь!
Тут уж не выдержали все. Ирина сползла с качелей и засмеялась звонко-звонко, прыгая от холода. Хохотали и подошедшие поближе к ней Рябинины. Андрею вдруг стало очень хорошо. Он и забыл, что планировал провести этот вечер за диссертацией, а не бегая в февральской темноте по сугробам за воинственно настроенными старшеклассниками.
Отсмеявшись, Павел, махнув им в изнеможении рукой, сбегал к машине и приволок коробку с пиццей. Пристроил её на заснеженный столик у песочницы:
— Ребят, давайте пожуём, что ли? Она тёплая… была… — все опять облегчённо засмеялись и протянули руки за кусками пиццы. Разошлись они только когда съели всё до крошки, перебивая друг друга, смеясь и споря, обсудили сегодняшний небанальный вечер, ругая охотников на скинхедов и одновременно восхищаясь ими. Всё это время Андрею было на удивление легко в компании учительниц брата и совершенно не знакомого мужа одной из них. Так легко, словно они дружили много лет и хорошо знали друг друга.
Когда пицца была съедена, Рябинины уехали, прихватив с собой окончательно выдохшуюся Ирину. На прощание новый знакомец Павел крепко пожал руку Андрею: