Дома отец Василий поделился новостью с женой и попросил совета, как себя вести в такой непростой ситуации, после предыдущей неудачной исповеди. Жена попробовала поставить себя в положение умирающей восемнадцатилетней красавицы, которой совсем недавно жизнь казалась непрекращающимся праздником, являвшейся, по всей видимости, объектом и обожания, и поклонения, и зависти, у которой, казалось, впереди лёгкая беззаботная жизнь, и обязательно счастливая любовь. И вдруг всё… и впереди ничего – тьма. Жена дала немало советов, но главное, она проанализировав всё, что передал ей муж, а он отличаясь отличной памятью, воспроизвёл рассказ женщины в точности… Она не колеблясь уверила его, что эта девушка девственница, а раз так…
В соседний город отец Василий доехал на междугороднем автобусе. Слава Богу, от автовокзала до нужной ему улицы он шёл в стороне от тамошней церкви и потому мало рисковал быть поставлен в неловкое положение, если бы его вдруг увидел местный священник, или кто-то из церковных служащих.
Его ждали. Мать девушки, уже несколько свыклась с неизбежным горем, а вот приехавшая ей на помощь из деревни свекровь, далеко не так стойко переживала близкую кончину внучки. Во всяком случае, увидев священника, она сразу принялась по-старчески всхлипывать. День был будний и ни отца, ни сестры дома не было. Отца Василия проводили в комнату к умирающей…
Готовясь к этой встрече, отец Василий собирался вселить в исповедуемую некую стойкость, призвать бороться за жизнь, не падать духом. Но едва её увидел… понял, что его "домашние заготовки" никуда не годятся. Несомненно, перед ним лежала девушка сама отлично осознававшая свою болезнь. Она полулежала-полусидела на кровати с отсутствующим взором. В предыдущей комнате отец Василий видел большую цветную фотографию, парный снимок мисс и вице-мисс колледжа, в котором училась девушка, на головах короны, через плечо ленты. Может оттого, что отец Василий сейчас не мог быть бесстрастным, но вице-мисс понравилась ему больше победительницы позапрошлогоднего конкурса. Обе красавицы улыбались и смотрелись безмерно счастливыми, кто бы мог подумать, что всего через полтора года…
Сказать, что от той вице-мисс осталась всего лишь тень, было нельзя, хотя конечно… Её щёки впали, резко очертив скулы, большие глаза на исхудавшем лице казались просто огромными и горели неестественным лихорадочным огнём в полумраке слабо освещённой из-за полузадёрнутых штор комнаты. У неё был рак позвоночника, и потому внешне её фигура не очень пострадала и даже сейчас через тонкую материю кофточки проступала высокая молодая грудь, красивой формы округлые плечи. Отец Василий вспомнил слова матери девушки, как её вот так же слишком уж по "мирски" стал рассматривать местный священник, не сомневаясь, что эта красотка уже успела пропустить через себя ни одного парня, не говоря уж о спиртном, курении, а может и наркотиках…
– Здравствуйте дочь моя. Как вы себя чувствуете?
Не получив ответа, а лишь насторожённый взгляд из под длинных ресниц, священник ожидавший такой встречи нисколько не смутился. – Вы позволите поговорить с вами? – отец Василий взял стул и, поставив его к кровати вблизи ног больной, сел. Девушка явно опасалась повторения тех вопросов, что задавал ей местный батюшка, и недобро смотрела на отца Василия. Помедлив, она, наконец, ответила слабым голосом:
– Здравствуйте… Вы будете меня исповедовать?… Так вот, если вы пришли меня спрашивать, грешна ли я, то я ни в чём, понимаете, ни в чём… – девушка закусила губы, явно сдерживая то ли боль, то ли ярость.
– Успокойтесь дочь моя… Я собственно пришёл вам помочь.
– Помочь… чем? – в подтексте этого вопроса без труда читалось: не надо издеваться.
– Расскажите, что вас мучит, беспокоит? – пытался как можно спокойнее, буднично спрашивать отец Василий. – А насчёт грехов… Действительно, какие могут быть у вас грехи, вы ведь так молоды.
Девушка не ожидала подобного поворота и посмотрела на священника с неким подобием интереса.
– Что меня беспокоит?… Спина болит… хотя к этому я привыкла. Хуже когда звонят из колледжа… подруги приходят. Ни с кем не хочу разговаривать, никого не хочу видеть… ничего не хочу! – в глазах её обозначилось отрешённое безразличие.