Я сделала короткий шаг – так, чтобы оказаться к нему вплотную, прислонилась щекой к его груди. Ветер рванул снова, его волосы вновь взметнулись по ветру, упали мне на плечи, смешались с моими. Я вскинула голову и потянулась полураскрытыми губами к его губам. Едва наши уста соприкоснулись, в кроне что-то треснуло, и рядом с нами упала обломанная ветка, из которой ярким перепутанным кустиком вырастала омела.
– Ну вот, – разочарованно протянула я, оглядываясь. – Она на земле…
– Не беда, – мой милый с улыбкой наклонился, подбирая с травы ветку с волшебным растением. – Чудеса не гибнут так просто.
Сверху, со стуком пробивая путь среди листьев и разбиваясь о траву, упали первые тяжелые капли. Снова сверкнула молния.
– Давай под дуб, – произнес молодой граф, и его голос потонул в громовом раскате. Начинающийся дождь в одно мгновение перешел в ливень.
Под деревом было пока сухо, только некоторые особо настырные капли находили путь сквозь густую крону. Впрочем, если ливень будет долгим и таким же сильным, то вскоре он сможет добраться и сюда.
– Вот зачем вы не дали ее сбить? – с укоризной произнесла я, глядя на ветку в руках моего барина. – Я бы попала, вы бы поймали, а теперь какой с нее прок? Или… Вы хотели, чтобы она так там и росла, да?
Он молча кивнул. Его пальцы перебирали спутанные веточки омелы – почти так же нежно и ласково, как мои перебирали пряди его волос несколько минут назад.
– А зачем? – я положила ладонь ему на плечо и посмотрела в его глаза – снизу вверх.
Вообще-то я уродилась здоровенной девицей, слишком рослой и сильной, надо мной смеялись односельчане… Только что бы они ни говорили, мало кто из деревенских мог похвастать тем, что я смотрю на него снизу. Но не он, не мой граф. Он был высоченным – на голову выше меня – и стройным, как молодая сосна, и таким же устремленным вверх, к небу. А еще – до того красивым, что у меня всякий раз захватывало дух, стоило лишь взглянуть на него.
– Есть такое поверье. Не у нас, далеко на севере, за морем, – мой ненаглядный посмотрел на меня, наши взгляды, как бывало, слились в одно. Господи, какие у него были глаза – темные, почти черные, большие и печальные даже когда он улыбался. Я будто бы падала в них, или взмывала, словно сова в ночное небо, и мне часто казалось, что я вижу в них звезды. – Если поцеловать девушку, стоящую под омелой, то она обязательно выйдет замуж за того, кто поцеловал.
– Господи, – я рассмеялась. – Ну зачем вам это? На что я вам? Кто вы, а кто я…
– Ты – моя душа, Кветушка, – прошептал он. – Теплый солнечный свет, что наполняет мое сердце. Ты – большая часть меня, самое близкое и дорогое мне существо. Я бы хотел прожить с тобою всю жизнь и дальше жизни, не разлучаясь ни на минуту.
– Ну и не разлучайтесь, венчаться-то к чему? – я улыбнулась. – Над вами ж вся округа смеяться будет. У всех господ жены как жены, родовитые дамы, а у вас какая-та дура деревенская, так что ль? Нет уж, мой господин лучше всех, не бывать вам посмешищем! Потом, может, найдете хорошую девушку, дворянку, себе ровню…
– Я уже нашел себе ровню, – прошептал он, целуя меня в лоб. Для этого ему даже пришлось чуть нагнуться, вот как! – Мою прекрасную чародейку. Такую же, как я, абсолютно сходную со мной душу. Иногда я смотрю на тебя, – и мне кажется, что я гляжусь в зеркало. Словно мы две части одного целого, по какой-то странной причуде разделенные друг от друга… И я благословляю эту причуду Господа, потому что так я могу видеть тебя. Любоваться, говорить с тобой. Любить тебя, моя Кветушка. Я не представляю своей судьбы без тебя, и если бы тебя не было в этом мире, – вся моя жизнь стала бы невозможной, бесконечной тоской по тебе. Я не знаю, откуда ты взялась, откуда пришла. Может быть, тебя наколдовал этот лес, и ты его добрый дух, лесная богиня, которая почему-то решила стать человеческой девой. Судьба соединила нас вовсе не для того, чтобы я искал себе кого-то еще, и ты это прекрасно знаешь. У меня не будет жены кроме тебя, ведьмочка. Как и у тебя не будет другого мужа, и я тоже знаю это.
Я вздохнула и пожала плечами.
– А куда нам деваться-то? Вас на ком-то женят: роду нужно продолжение, а вы единственный сын. Меня тоже выдадут за кого-то: я уж взрослая, считай, невеста, – шестнадцать сравнялось…