Старый маг прижал руку к сердцу и поклонился, не сводя с меня глаз.
– Не знаю, надолго ли меня хватит в этом теле, – продолжил он, – но пока старый дракон не развалился в полете, – я буду иногда справляться о твоей жизни, моя любимая ученица. Навещать тебя, приходить на помощь в тяжелые минуты. Я хочу, чтобы ты знала: в этом мире кто-то видит и ценит тебя такой, какая ты есть, и знает, что ты всегда права и всегда прекрасна. Прощай, милая. Возвращайся к своим юнцам, – ты чувствуешь, как они изводятся, пока мы беседуем? Особенно твой рыжий муженек… Что бы там ни было, но этот дурачина влюблен настолько, что рядом с тобой теряет остатки ума. Ты все же решила остаться с ним? Что ж, дело твое, хотя второй выглядит поумнее и гораздо сильнее воспламеняет твою кровь. Просто помни, что даже теперь этот выбор всегда за тобой. Не за судьбой, не за обстоятельствами и даже не за ними: выбираешь только ты. Ну, иди, девочка…
Господин Сен-Жорж наконец повернулся к моим спутникам.
– Я вынужден откланяться, господа, дальше вы, уверен, разберетесь без меня. Прощайте.
Он коротко кивнул им и вышел из шатра. Граф проводил его задумчивым взглядом, Карел выдохнул и перекрестился.
***
Вечер в ноябре наступает рано: казалось бы, только что было светло, и вот уже тени сгущаются по углам, а вскоре уже протяни руку – не увидишь и кончиков пальцев.
Малая спала на походной койке, тощая свечка, лишь слегка разгоняющая темноту, горела на каком-то ящике, стоящем посередь палатки, и ее тонкий огонек отражался в зеленых глазах моего супруга. Карел смотрел на огонек и слушал, я говорила.
– …И вышло так, что я заставила мир раздвоиться, а потом еще раз и еще, так что из одной ветви вышло сразу несколько, и мы повторялись во всех, – трудный разговор, который вымотал нас обоих до предела, уже подходил к концу. – Но миры эти не были совершенны, ведь я не думала ни о чем, кроме сохранения своего счастья. Ведать не ведала о равновесии, понятия не имела, как одно событие может отразиться в другом: никто не учил меня этому, а сама я наворотила столько... Эта война показалась бы тебе ерундой по сравнению с тем, что случилось там. Господин рыцарь… Он выжил лишь в одной из трех ветвей. Ты, Карел… Я даже не знаю, что там произошло с тобой, – не интересовалась. Но он… Он пришел мне на помощь даже оттуда. Вернул мне долг – отданную за него жизнь – и погиб сам. Его ты и видел в то утро, и это его конь мчал меня к Дрездену, пока ты швырял гранаты, задерживая погоню.
– Вот как, – мой муж попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – Выходит, все это время я ревновал могущественную волшебницу к сотворенному ею миру. Дурак как он есть. Что ж, я уже привык…
– Карел… – я умоляюще посмотрела на него.
Бог видит: я честна с тобой, только не сорвись снова в обиду и ревность.
– Я одного не пойму: зачем тебе я? – продолжил Карел. – Почему ты согласилась за меня выйти? У тебя есть, кого любить. Есть на что надеяться. Ты меня пожалела? Или просто решила скоротать время перед тем, как уйти в этот свой мир?
– Нет, Карел, – я посмотрела ему в глаза и чуть не утонула в этой головокружительной зеленой бездне. Такими были глаза древесницы в ту памятную купальскую ночь. Такими виделись наши леса сверху, когда я в детстве летала во сне, – безбрежным зеленым морем. – Все не так просто, и дело не в жалости и не во времени. Дело… в судьбе. Я поняла это уже потом: ты был тем человеком, которому нужно Утешение, и так вышло, что я оказалась на твоем пути, чтобы им стать. Прости, у меня не очень-то получилось… Я никогда не умела приносить кому-то мир и покой, – скорее, наоборот…
– А я и не просил покоя, – вздохнул Карел. – Просто вокруг меня была смерть, и я только в нее и верил. Жизнь была уродливой и подлой и сдавалась смерти при первой же попытке. А потом пришла ты, – и костлявая сломала свою косу, и никакое зло не осталось безнаказанным. Тому миру повезет с тобой…
– Клянусь тебе, Карел, – перебила я, – я сделаю так, чтобы в том, другом, мире никто не умер. Никто из дорогих мне людей – за прочих не скажу, и это не мое дело. Твоя Божена и твоя дочка, – я поверну судьбу так, чтобы они жили, и ты был с ними. Чтобы у вас были еще дочки и сыновья. Мы ведь там не встретимся, Карел, – как и господин рыцарь со своей синьорой, – ты же понимаешь, зачем я сделала это, верно?.. А потому нам остается быть вместе, пока мы здесь. Быть добрее друг к другу, стараться не причинять друг другу боль… Ее и так слишком много вокруг. Я на твоей стороне, Карел, и я с тобой – здесь и сейчас. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые споры о том, кто, кому и сколько задолжал тепла и любви. У нас дочь, и будут еще дети, и годы впереди, которые могут показаться тебе очень долгими, хотя на самом деле…