– То есть ты не признаешь в этом человеке своего господина? – переспросил судья.
– Нет, ваша милость. Не признаю, – Мартин снова поклонился.
– Что ж, тогда выслушаем следующего, – судья перевел взгляд на дядьку Войтеха. – Насколько я знаю, старик, ты служил в замке Ризенбург почти всю жизнь и хорошо знал покойного.
– Так и есть, ваша милость, с вашего позволения, – поклонился сторож. – С самого детства знал, но не то, чтоб очень близко, – я ж не в замке прислуживал, а ворота охранял. Но скажу, что был молодой граф добрым и с холопами не грозный, а мне так завсегда в именины подарочек подносил – табачку там, или еще чего… У нас же с ним, как-никак, один святой****. А кого это ваши милости пленить изволили, – то не нашего холопского ума дело. Похож, да. Взгляд-то у меня по-прежнему острый. А коли уж вы спросили нас, верим ли мы в возвращение молодого барина, то я так за себя скажу: верю. Сам я того не видел, но слышал много: граф Альберт мог внезапно заснуть и проспать целый день, а то и два-три, так чего ж, я думаю, ему было разок не проспать десять лет? В склепе тихо, разбудить некому…
– Хорошо, ты свободен, теперь посмотрим, что скажут женщины. Вы поняли вопрос, что я задал вам всем в начале?
Мы с Эльжбетой согласно кивнули, хотя я вовсе не слышала никакого вопроса.
– Кто из вас двоих кухарка Эльжбета? – спросил судья, и добрая тетушка, наконец-то отпустив мою руку, шагнула вперед.
– Что ж, скажи нам, хорошо ли ты знала покойного графа Альберта и сможешь ли опознать того, кого видишь на скамье подсудимых…
Кухарка испуганно закивала.
– Хорошо знала, господин судья, – дрожащим голосом произнесла она. – Куда уж лучше-то: на моих глазах вырос, на моих глазах прожил. И помер тоже, считай, при мне, – я ж за ним болящим до последнего ухаживала… – она всхлипнула и вытерла слезы фартуком.
– И кто же по-твоему сидит там и ждет решения суда? – судья кивнул на подсудимого.
– Да вроде как… Вроде как он и сидит, наш молодой барин, – ответила Эльжбета. – Как вы его схватить смогли, – то не моего ума дело, смогли, стало быть. А что это он, – то не диво вовсе: матушка-то его, наша бедная графиня Ванда, сколько лет бесплотным призраком в замок являлась, упокой пан Бог ее душеньку...
– Значит ты думаешь, что перед тобой призрак? – судья откровенно потешался над невежественной крестьянкой. – Призрак, который смог жениться, наплодить с полдесятка детей, а потом претендовать на чужое наследство?
В зале кто-то рассмеялся.
– Значит так и есть, ваша милость, – Эльжбета поклонилась. – А что женился, – так он, вестимо, из-за барышни Порпорины с того света и вернулся, как уж тут не жениться и деток не народить?..
В зале снова засмеялись, судья обреченно махнул рукой: мол, дура баба, что с нее взять?
- Ну и ты у нас осталась напоследок, - он кивнул, наконец, в мою сторону. – Ты у нас, помнится, деревенская знахарка, которая много лет была с покойным в очень теплых и тесных отношениях…
В зале засвистели и заулюлюкали, судья на минуту замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. Я тоже промолчала, – в конце концов, он еще ничего не спросил, а толпу радовать – вот еще!
– Вот и скажи мне, знахарка… – он сверился с бумагами, – Кветка, кто это сидит там в оковах да за решеткой? Твой ли это любезный барин, – или, может, кто другой?
– Это он, – просто и без затей сказала я. – Это наш молодой барин, граф Альберт. И лицо его, и стать, и повадка. И душа его, что в глазах светится. И голос, коли услышу, тот же будет. И особые приметы могу назвать, только чтоб не при всех, – должны совпасть.
Мой господин смотрел на меня нежно и пристально, в зале снова зашумели. Что ж, тут обязательно найдется кто-нибудь, кто перескажет мои слова его жене, да еще и от себя добавит. Но ты, Утеха, вроде, не дура, да и ревности особой за тобой никогда не водилось. Сама знаешь, – не полюбовница я ему, а вот освидетельствование провести и время протянуть никогда не помешает: за тот срок нам и подмога может прийти. А ты, свет мой… Ты и так про меня все знаешь, душу мою насквозь видишь, – как и я твою.
– Это уже интересно, – молвил судья, с любопытством меня разглядывая. – Прошу особо подчеркнуть это в протоколе: особые приметы, которые назовет не жена предполагаемого самозванца, а любовница покойного графа. Предлагаю опросить ее отдельно, а затем провести повторное медицинское освидетельствование обвиняемого…