– Что ж, госпожа Сивилла, – произнес вершитель, вежливо кланяясь провидице. – Я готов продолжить обучение этой способной барышни. Со стороны своих коллег я вижу скепсис – но я трактую это, скорее, как нежелание – или даже боязнь – брать на себя ответственность. Сразу проясню немаловажный момент: я не намерен задерживаться в поместье ради ученицы. Да, сударыня, она будет вынуждена поехать со мной, а вам придется выпустить этого хищного птенчика из-под своего крыла. Если вы опасаетесь за ее репутацию, – можете выдать ей в нагрузку какого-нибудь безобидного паренька. Сойдет за брата, заодно поможет по мелочам и чему-то научится.
***
В следующую ночь мы заночевали неподалеку от болота, широкой полосой протянувшегося поперек леса: попросту уперлись в его край, а лезть через болото вечером, в сгущающихся сумерках, было бы чистым безумием. Плеск и тихое кряканье в камышах подсказывали мне, что некоторым из гнездящихся здесь уток быть нынче вдовами – зато нам быть сытыми.
– Ты наконец доскажешь о том, что было дальше и как ты нашла родных? – спросила я, когда наши спутники погрузились в дремоту.
– Не сейчас, – ответила Магда. – Мне надо собраться с мыслями, а это непросто. Доскажи свое: я поняла, осталось совсем немного?
С болота донесся пронзительный крик какой-то птицы, – или не птицы? – над сонной тягучей гладью заплясал и вскоре погас синий огонек. К счастью, никто не проснулся.
***
– Я уезжаю, Кветка, – Карел шел со мною рядом, и на его рукав садились снежинки. Сгущались синие сумерки: зимой темнеет рано. – Отбываю к месту службы.
– Поздравляю, – усмехнулась я. – Служи с верой, брат.
– Я поступаю в распоряжение господина рыцаря, вот так-то, – продолжил он. – Буду служить под его началом. В Англии. Хорошо, хоть в языке поднатаскался маленько. Стану при нем помощником: вроде как кузнец, а заодно и охрана, и слуга… Он сам там навроде чародея и лекаря. Алхимик, золото творит. А я, значит, буду для него плавить что попросит… Ты что-то хочешь ему передать?
– Разве что поклон, – вздохнула я. – Просто скажи, что у меня все хорошо. И Магде моей кланяйся: она, я слыхала, тоже там.
Карел промолчал. Снег скрипел под ногами.
– Кветушка, – он протянул руку и осторожно сжал мою ладонь. – Я бы так хотел, чтобы ты была там со мною вместе. Если бы мы повенчались, то потом было б можно это устроить…
– Нет, – я отняла у него руку, но, увидев его враз погрустневшие глаза, смягчила ответ. – Ну… не сейчас.
– Но ты станешь меня ждать? – он повернул ко мне лицо.
– Не стану, – снова ответила я. – Я тоже отбываю к месту службы. Я теперь ученица вершителя, Карел. Порт Сен-Мало. Я смотрела карту, – будем с тобой через морской рукав. Ну, вроде как через очень широкую реку.
Карел вздохнул, поднял руку и тихо, кончиками пальцев провел по моей щеке, убирая с нее выбившуюся из косы прядь. Я отвернулась, стряхивая его ладонь. Он вздохнул еще раз и резко ускорил шаг.
«Может, мне все ж повенчаться с ним? – думала я, глядя в его удаляющуюся спину. – Перевестись по службе… И смотреть на тебя, свет мой, что ни день смотреть на тебя. Слышать и видеть то же, что и ты, говорить с тобой, дышать одним воздухом... Радоваться тому, как ты счастлив с твоей певуньей… Господи, какая ж я дрянь! Бедный Карел, упаси тебя Господь быть моим орудием...»
--------
* Филипп Генрих Дильтей – юрист, доктор права, работавший в Страсбургском, Инсбрукском и Венском, затем в Московском университетах. В 1753 году защитил в Венском университете диссертацию «О завладении имением за давностью», затем был рекомендован в Московский университет через посредничество родственников. Был уволен из университета, когда его куратор усмотрел непорядок в преподавании, после чего возбудил в Сенате многолетний процесс против Московского университета, требуя возмещения убытков. Не уверена, что он был таким патологическим сутяжником, как описано у нас, но как знать?