Через несколько лет дед уже владел парочкой станций техобслуживания в городе. На тот момент ему был двадцать или двадцать один год — в его возрасте большинство современных «детей» все еще играют в компьютерные игры, тайком убегают на вечеринки и пытаются найти себя. Разговаривая с дедом о жизни, я спросил, пытался ли он понять Божью волю и ждал ли он особенной внутренней уверенности, прежде чем что-то сделать в молодости. В ответ он сказал: «Нет, я, наоборот, чувствовал, что Бог ждет, чтобы я проявил инициативу». После его слов я подумал, как кардинально отличаются взгляды двух поколений. Современная молодежь ждет, что Бог будет действовать вместо них, а прошлое поколение считало, что Бог ждет от христиан самостоятельных действий и послушания.
В молодости моего деда привлекала новаторская молодежная программа «Христианское начинание». Он чувствовал призвание к работе с молодежью и хотел присоединиться к этому движению. Но была одна проблема: дед принадлежал к Христианской реформатской церкви в Северной Америке (ХРЦ), а программу «Христианское начинание» реализовывала поместная община Реформатской церкви в Америке (РЦА). Со стороны кажется, что эти две деноминации почти идентичны, но если бы вы жили в западном Мичигане, северо-западной Айове или любом другом голландском анклаве, то знали бы, что ХРЦ и РЦА — это братья, связанные общей историей, но отдалившиеся. Они как родственники, которые никогда не жмут друг другу руки. Поэтому, когда дед сообщил пресвитерам ХРЦ о своем желании работать с движением, организованным РЦА, они высказали все, что о нем думают. Слыханное ли дело, чтобы парень из ХРЦ надумал сотрудничать с РЦА? Его обвиняли во всех смертных грехах, читали нотации и просто виртуозно доводили до белого каления.
Дед встал перед ними и заявил: «Я так понимаю, что вы для христиан-реформатов на небе отдельный угол завели?» Так он и перешел в Реформатскую церковь в Америке. Из всех жизненных историй дед чаще всего вспоминал о том, как его выгоняли из ХРЦ, — и всегда с улыбкой. Чтобы не подогревать страсти, добавлю, что спустя шестьдесят пять лет он благополучно воссоединился с Христианской реформатской церковью в Северной Америке и посещает хорошую общину прямо через дорогу от своего дома.
В 1941 году дед женился на замечательной лютеранке по имени Милдред родом из северного Мичигана, а менее года спустя его призвали в армию и дислоцировали в Форт-Кастер в Батл-Крике. Перед тем как определить, в какую часть вооруженных сил его направить, дедушку экзаменовали. Учитывая, что он не учился в старших классах, сдать экзамены было непросто, но, по словам деда, по Божьей воле он их сдал, и его направили именно туда, куда он хотел больше всего, — в военно-воздушные войска. Благодаря наличию у деда трехлетней выучки в национальной гвардии его поставили сержантом начальной подготовки. В конце концов он оказался в Южнотихоокеанском регионе, летал на тяжелых бомбардировщиках B-29S, не раз попадая под мощный обстрел японцев.
В 1945 году он вернулся в родной Мичиган к своей Милдред и устроился работать авиамехаником в Гранд-Рапидс, но у него не было гражданской лицензии. И тогда он умудрился поступить в колледж, что было сделать нелегко без полного школьного образования, закончил курсы и получил необходимую квалификацию. Через несколько лет он основал собственную кампанию авиаперевозок, которой владел и управлял более двадцати лет и неплохо на этом зарабатывал. Кроме всего прочего, он вырастил троих детей и активно участвовал в жизни церкви: учил группу старшеклассников в воскресной школе, ходил с молодежью в походы, а в более позднем возрасте даже работал с миссией в Японии.
Отдать должное тому, кто это заслужил
В какой-то момент, точно уже не скажу когда, дед получил двадцать акров земли недалеко от Батл-Крика в качестве оплаты за ремонт самолета. Затем он приобрел еще столько же, и еще, и так до тех пор, пока у него не появилось достаточно земли, чтобы заняться сельским хозяйством и разведением крупного скота. По мере расширения угодий он занялся продажей торфяного грунта, который выкапывал из заболоченной низины. Постепенно котлован превратился в водохранилище, сооруженное трудом моего деда и его верного экскаватора.
Всякий раз, когда я приезжал к нему погостить, дед следил, чтобы я не болтался без дела: я вытаскивал камни из торфа, помогал сажать деревья или стоял рядом, в немом оцепенении наблюдая, как дед расправляется с каймановской черепахой, устроившей охоту на его лебедей. (Мне казалось, что я даже участвовал в этом кровавом побоище, но, по словам очевидцев, я чаще пятился и плакал, как девчонка.)