Хурам невольно оглянулся, услышав за собой протяжный глубокий вздох; сидевший за ним старый дехканин тер грязной ладонью глаза.
— …Огромна, — продолжал Хурам. — Именем вашего колхоза мы будем вдохновлять на работу все другие колхозы. Именами ваших лучших ударников мы назовем первые обозы хлопка, которые район сдаст государству. Мы напишем об этом во всех газетах. Каждый из этих ударников получит лучшие премии на слете знатных людей. А сейчас я объявляю вам от имени политотдела: за успешное проведение сева ваш колхоз «Хунук» получает переходящее знамя… Трудно вам будет удержать его во время уборочной, силь очень помешал вам, но если, преодолев ваше горе, вы сумеете крепко взяться за труд, мы поможем вам всем районом, и ваш хлопок не будет хуже, чем хлопок других. Времени много, мы будем просить правительство об уменьшении вам норм сдачи… Так вот, товарищи, переходящее знамя за вами, сегодня вам его привезут… Что такое?.. Кто это кричит?..
Со стороны кишлака явственно донеслись женские крики. Дехкане насторожились.
— Шукалов, сходи-ка узнай, в чем там дело!..
Едва Шукалов поднялся с места, между камней замелькали красные платья женщин, уже издали махавших руками и визгливо звавших мужчин. Дехкане встрепенулись, как встревоженное стадо чутких кииков.
— Что случилось? — настойчиво и резко крикнул Хурам первой женщине, ворвавшейся в круг дехкан.
— Скорее идите!… — женщина задыхалась от бега. — Бьют… камнями швыряются… Нигмату в голову камень…
Дехкане, ничего больше не слушая, мгновенно поспрыгивали с камней и, толкая один другого, кинулись навстречу бегущим. Вместе с ними шумной толпой понеслись к кишлаку.
Ничего не понимая, Хурам подскочил к повернувшей было вспять женщине, схватил ее за рукав:
— Да объясни же толком, что там происходит?
Женщина рванулась, увлекая его за собою:
— А, рафик Хурам, скорее идем… Утром пришли оббиорцы помогать нашим… Работали дружно… Сейчас наши дорогу делали, чтоб караван мог прийти…
— Ну? — Хурам обернулся, махнул рукою и побежал, на бегу слушая женщину, тянувшую его за рукав.
— Утром молодые работали. Сейчас пришли новые, старики — наверно, человек тридцать… Сначала сказали: тоже помогать будем. Потом с Одильбеком стали ругаться. Один взял камень, бросил в него, наши тоже схватили камни, все дерутся сейчас… Бежим скорей, рафик Хурам… Ай-иа, опять нам беда…
Арефьев, Шукалов, Винников догнали Хурама, вместе с ним вбежали в кишлак. Он был безлюден, а внизу, за последними жилищами, под осыпью, Хурам увидел дерущуюся толпу, с которой слились убежавшие с собрания дехкане. Мелькали камни, палки и кулаки. Толпа рычала, как свора сцепившихся волков. Женщины стояли в стороне отдельной группой и, не решаясь вмешаться в драку, исступленно кричали, подбадривая своих.
Хурам остановился.
— Товарищи… Надо прекратить драку… Давайте держаться вместе… Где Винников?
— Вон он стоит, — указал пальцем Арефьев на Винникова, который в нерешительности остановился у выхода из кишлака.
— А ну его! — раздраженно крикнул Шукалов. — С него проку мало, не видишь, он трусит.
— Ладно, — скороговоркой вымолвил Хурам. — Так не разделяться! Если что, стреляй в воздух… Пошли, Шукалов.
Все вместе на полном бегу ворвались в бушующую толпу.
— Прекратить сейчас же! — в ярости крикнул Хурам, хватая за руки облепивших его людей. — С ума сошли!..
Воздействовать на распаленные страсти было, однако, не просто. Острый камень ударил Хурама в шею. Дерущиеся лезли через Хурама один на другого. Хлопнул короткий и звучный выстрел, и Хурам, оборотясь, увидел Шукалова, устремившего в небо свой револьвер… Рядом трижды грянул из револьвера Арефьев. Толпа раздалась.
— Кто сейчас же не прекратит драку… Слышите? Чтоб сразу же тишина!
Ворча и переругиваясь, толпа присмирела. Схватившиеся люди отпустили друг друга. Все обернулись к политотдельцам и образовали вокруг них тесный круг. Но, едва набираясь спокойствия, Хурам собрался заговорить, раздвинув толпу, выкатились два сцепившихся старика; не удержав равновесия на пустом месте, оба полетели на землю к ногам Шукалова.
— Стойте вы, оглашенные!.. — Шукалов деловито сунул кулак между ними и вдвоем с разгоряченным Арефьевым попытался их расцепить. Один стиснул зубами бороду противника и исцарапанными руками растягивал в стороны его уши. Зрелище было настолько нелепым и диким, что Хурам не удержался от смеха: