— Доброе утро.
Гермиона ничего не знала о том, как общалась с подругой дочь Волдеморта, а по сему решила полагаться на интуицию и следовать ей в таких делах. Во всяком случае её неправильное поведение могли списать на волнения перед церемонией.
— Доброе — ответила девушка, улыбаясь уголком рта.
Отсутствие удивления на лице подруги и отсутствие же пресловутого обращения «моя госпожа» обрадовали будущую миссис Малфой, немного поднимая ей настроение.
Пэнси услужливо помогла невесте одеться, воркуя о том, как прекрасно быть женой Драко. Гермионе подумалось, что Паркинсон наверняка любила Малфоя, но была вынуждена скрывать это. С каким удовольствием волшебница сейчас уступила бы место этой несчастной, убегая от жуткой реальности. Но бежать было некуда и отступать сейчас — означало погибнуть.
Наконец, приготовления были завершены и Гермиона подошла к зеркалу, висевшему на одной из стен. Перед ней, по ту сторону стекла, стояла девушка, идеальный макияж со стрелками и тёмно-фиолетовыми губами делал из неё готическую красавицу, а белое платье с сиреневым поясом создавало образ чистоты и невинности, гармонируя тем не менее с такой яркостью лица. Ей было непривычно видеть себя в таком образе: разрез до бедра, в котором видна была стройная ножка в белом чулке, обутая в изящную туфельку, закрытый вырез кружевного верха впереди, всё же открывал спину девушки до самой талии, колье, обхватывающее обручем шею, тонкой серебристой змейкой спускалось вдоль позвоночника. Серёжки, подобные колье, обвивали уши Гермионы, перчатки до локтей плотно облегали руки, а воздушный пучок держал длинную фату, настолько тонкую и лёгкую, будто её плели пауки из самых лучших сортов своей белоснежной паутины. Невесту позабавило это сравнение, которое её реальному жениху Рону точно бы не понравилось.
— Чёрт! — Гермиона вскрикнула и даже подпрыгнула на месте, не успев подумать о том, что именно делает.
Метка начала гореть, оповещая её о скором начале церемонии. «Ну неужели даже в такой день обязательно было делать это!» — возмутилась она про себя.
— Всё в порядке? — спросила Пэнси, удивлённо взглянув на подругу.
— Да, да… Нам пора?.. — спросила та, стараясь замаскировать своё замешательство обычной прихотью взбалмошной особы.
— Кажется, да… — с едва заметной грустью, произнесла Паркинсон.
***
Гермионе было не удобно идти рядом с Пэнси, ведь, выступая по ковру на высоких каблуках, ей приходилось смотреть сверху вниз, чтобы разговаривать или отвечать на вопросы. В таком положении её спутница казалась маленькой девочкой, и будучи на голову ниже невесты теперь выглядела куда более изящно, чем до этого. По красной ковровой дорожке девушки прошли к банкетному залу, увеличенному в размерах. Под высоким потолком образовывался купол из роз разнообразных цветов, а внизу рядами стояли стулья, разделяемые проходом. Он вёл к небольшому возвышению, на котором находилась полукруглая арка, так же украшенная розами. Там уже переминался с ноги на ногу какой-то волшебник с книгой и Драко, увлечённо объясняющий ему что-то. Жених был одет в чёрную мантию, похожую на те, что так любил профессор Снейп. В его одежде не было ничего лишнего, кроме белого воротничка, глянцевых пуговиц и манжет с дорогими запонками, что смотрелось очень элегантно. Малфой стоял спиной к вошедшим и потому пока не видел своей невесты. Та же в свою очередь подошла к Тёмному Лорду, который не глядя, подал руку дочери, крепко обхватив её хрупкую ладонь.
Заиграла музыка. Красивая и грустная, она разносилась в сводах этого зала, отражаясь от стен, заполняя своей мелодией всё вокруг. Гермиона решила в этот момент, что даже худшие из волшебников умеют ценить прекрасное. Холодная рука Волдеморта вернула её к действительности, приглашая следовать за ним, что она и сделала, совершая свой первый шаг к будущему, которое было так же неизвестно, как и величина космического пространства, в котором маленькой песчинкой была планета «Земля».
Выступая мимо верениц стульев, заполненных гостями, в поисках мотивации для сохранения спокойствия, Гермиона стала осматривать помещение на предмет того, что могло бы её зацепить и отвлечь от происходящего. На удивление, этим чем-то оказались серые глаза жениха. Девушка никогда не видела, чтобы её школьный враг смотрел вот так на кого-нибудь. Он не раздевал её глазами как Рон, не обнимал взглядом как Гарри и даже не смотрел с нежностью, как это делал когда-то Виктор Крам. Драко смотрел так, будто вся его душа, вся его жизнь сейчас существовали лишь для того, чтобы успокоить её, словно мягкая тёплая волна, потоком из этих серых глаз, обнимала сердце волшебницы, заставляя действительно забыть обо всём. Вспоминая этот момент позже, Гермиона уверяла себя, что там, кроме Малфоя, не было никого из тех, кого бы она могла знать лично достаточно хорошо, поэтому и создалось такое ощущение объединения и взаимопонимания.
И так, Лорд Волдеморт передал руку своей дочери её будущему мужу и отошёл к чете Малфоев, заставляя Люциуса побледнеть. Ладонь Драко на удивление оказалась тёплая и нежная. Он не сжимал её руку как Тёмный Лорд, но при этом и не был расслаблен, давая свободу и в то же время, требуя повиновения. Здесь Гермионе пришлось отвести взгляд и опустить его в пол, чтобы показать своё смущение и скрыть страх, который наверняка был бы заметен в её глазах при таком близком контакте. Всё проходило как во сне: речь волшебника, вопросы и ответы, кольца, одетые сквозь пелену её отрешённости, и золотые искры, осыпавшие молодых в знак заключения брака.
Взмах палочкой и перед Драко и Гермионой вместо арки уже стоит стол, а вместо множества отдельных стульев в зале появляются маленькие круглые столики, украшенные розами и кружевными скатертями. Если бы девушка и могла представить себе другую подобную свадьбу с собой в главной роли, то она точно не представила бы на месте Драко никого другого, кто мог бы так же скрашивать её ужасное положение, относясь к ней как к хрупкой вазе в одной из коллекций Лувра. Конечно, здешний Драко не обязательно должен был соответствовать Малфою, которого она знала, ведь Гермиона и Тёмная Леди так же не были похожи, и даже представляли собой абсолютные противоположности друг другу во всём, в том числе и в том, что касалось любви и моральных ценностей, которые были основой всех поступков и действий каждой.
***
Вечер наступил неожиданно и молодожёнам пришлось покинуть шумную вечеринку. Они молча шли по ковровым дорожкам в выделенный им свадебный номер. Драко молчал, вероятно, в ожидании новых оскорблений. А Гермиона думала только о том, что ей теперь предстоит. Мысли бесконечным роем летали, сбиваясь и путаясь, врезаясь друг в друга и забивая голову девушки совершенно не нужной ерундой, пока, наконец, перед ней не открылась дверь, движимая прикосновением руки Драко.
Она вошла и робко села на кровать, забыв играть роль неприступной дочери Волдеморта. Малфой на мгновение задержался в коридоре, а после зашёл и закрыл дверь, почему-то использовав сразу несколько защитных запирающих заклинаний. Он повернулся к своей жене, поднимая палочку и, если б в этот момент волшебница не поняла, что он хочет сделать, то была бы уже мертва. Она метнулась к креслу, за которым и успела спрятаться. Заклинание, вылетевшее из волшебной палочки Драко, попало аккурат в спинку, разорвав в клочья обивку. Блондин медленно пошёл на Гермиону, очевидно, собираясь закончить то, что начал. И делал он это так, будто не понимал, что происходит. Создавалось впечатление, что Малфой всего лишь тряпичная кукла, управляемая чьей-то длинной рукой. Девушка была в замешательстве — происходящее никак логически не связывалось с поведением её мужа до этого. Мысли Гермионы долго метались в поисках объяснения, пока она не додумалась взглянуть Драко в глаза.
В серых бездонных озёрах, с такой нежностью смотревших на неё совсем недавно, была пустота…пустота и безмятежность, которые так легко выдают заклинание Империус. А надо сказать, это был прекрасный Империус, выполненный одним из талантливейших волшебников, и это могло значить только одно: Драко убьёт её, убьёт, не подозревая о своих действиях, а после будет наказан за то, чего вовсе не желал и не собирался делать. И теперь, испуганной Гермионе оставалось только ждать, когда судьба в виде Малфоя найдёт её в таком ненадёжном укрытии, как разорванная спинка кресла. Волшебница задрожала, молясь всем богам, вспоминая Мэрлина и воскрешая в памяти всё самое лучшее, что когда-либо случилось с ней. Подступала апатия, тело будто костенело от страха, а глаза непроизвольно наполнялись слезами, только усложняя ситуацию. Сердце медленно и гулко отбивало удары, доживая свои последние минуты, чувствуя неминуемую гибель…дыхание смерти…