Гарри сгорал от любопытства, а Малфой молчал и загадочно улыбался своей чуть смущенной, но от этого не менее блядской улыбкой. Задумчиво крутил в руках трость и даже не собирался придумывать хоть сколько-нибудь правдоподобную историю. И не опустился до банального: «так получилось».
На кресле он лежал будто римский патриций на пиру. Пока Гарри примеривался, как бы половчее подцепить последний вагончик, чтобы осторожно вытянуть весь поезд, Малфой изучал потолок, как будто ничего более интересного не видел. Жаль, что Гарри тогда не сразу посмотрел вверх, его больше занимали раскрытый анус и ректоскоп, а не потолочные виды и наколдованные зеркала. Вагоны, впрочем, пришлось доставать по одному, состав каким-то образом расцепился. С Гарри семь потов сошло, пока удалось вытащить локомотив с его гигантской трубой.
– Вам, Люциус, совершенно однозначно нужна помощь психолога, – едва переведя дыхание, сказал он, даже не заметив, что назвал пациента по имени. – Это уже переходит все границы.
– Мне нужна помощь проктолога, и я ее получаю, Гарри, – не преминул воспользоваться слабиной пациент.
Гарри молча подал Люциусу салфетку – тот, кажется, кончил в процессе не один раз…
Часы пробили восемь. Гарри вздрогнул и отвлекся от воспоминаний. Малфоя не было. Наверное, можно было собираться домой – вот родные удивятся-то! Но внутри росла тревога: как бы чего не случилось с любителем острых ощущений. Гарри размышлял, не послать ли патронуса, но потом решительно стянул халат и повесил на вешалку у двери: мало ли, может быть, Нарцисса в этот раз не стала навещать очередную подругу или внезапно нагрянули гости! Воображение тут же подкинуло кислую физиономию Малфоя, вынужденного принимать гостей вместо того, чтобы отдаться в добрые руки проктолога.
– Мистер Поттер! Сэр! – от громкого хлопка и визгливого голоса домовика Гарри едва не подпрыгнул. – Хозяин Люциус очень просит!
– Что еще?
– Прийти! Срочно прийти! Хозяину Люциусу нехорошо, мистер Поттер сэр!
– Куда идти? – Гарри покидал инструменты в саквояж.
– В Малфой-мэнор, сэр. Лекки проводит.
Спальня Люциуса напоминала не то покои падишаха, не то дешевый бордель со всей полагающейся атрибутикой в виде алых драпировок, миллиона подушек и подушечек на полу-креслах-стульях, персидских ковров и, само собой, красных фонарей. Вернее ламп с изящными красными абажурами.
Сам Малфой раскинулся на роскошной постели, слава всем богам, застеленной не красным бельем.
– Вы пришли, Гарри? – слабым голосом произнес Люциус.
– Угу, – Гарри подошел ближе и поставил саквояж на банкетку в изножье. – Что вы в этот раз натворили?
– Ах, ничего! Право слово, ничего.
– Да? Тогда я могу вернуться домой?
– Гарри, – Малфой попытался сесть, но снова упал на подушки, – я просто спал, а потом проснулся от…
– Невыносимой боли?
– Нет! От щекотки. Оно внутри… Оно шевелится… Вытащите из меня это!
– Давайте посмотрим, что у вас там.
– Да-да!
– Ко мне поближе, подушку под поясницу и велите домовику посветить, тут темновато для манипуляций.
– Темновато, – пробормотал Люциус и добавил еще что-то, чего Гарри предпочел не услышать, хотя и так догадался, что пациент против сторонней помощи.
Пришлось довольствоваться настольной лампой. Теперь Люциус лежал во всем великолепии. Возможно, он и правда спал – судя по откровенному неглиже, никуда идти он не собирался. Распахнутая на груди тончайшая ткань, отороченная кружевами, подчеркивала совершенство кожи и будила откровенные фантазии даже у такого отъявленного гетеросексуала, каким считал себя Гарри.
Чуть подрагивающие ресницы бросали загадочные тени на тонкую кожу под глазами. Кончик языка нервно скользил по влажным губам… Ни дать ни взять одалиска в гареме.
Гарри резким движением натянул перчатки, с противным громким звуком, какой только может издавать натянутая и отпущенная резина. Легкая боль привела в себя.
– Так, сейчас смазка, – скорее для себя, чем для пациента сказал он и порылся в саквояже, отыскивая нужную баночку. – Подхватите себя под коленями, мне нужно больше обзора.
Малфой вздрогнул, но подчинился, при этом пристально глядя на Гарри. Неплотно сомкнутые края ануса пульсировали и явно не от предвкушения удовольствия. Или все-таки от него? Гарри не стал задумываться. Нужно было работать. Обильно смазанные пальцы почти без усилий проскользнули внутрь. Он немного помассировал задний проход, вызвав у Малфоя короткий вздох.
– Сейчас будет немного неприятно, не дергайтесь, – Гарри приставил кончик ректального зеркала к анусу, – расслабьтесь.
Он слегка надавил на верхнюю часть расширителя. Люциус раздвинул ноги еще шире – его растяжке позавидовала бы любая танцовщица.
– Так-так, – Гарри направил свет от настольной лампы внутрь Малфоя.– Ничего пока не вижу.
– Дальше.
– Хм, боюсь, что придется рукой. Я не взял в спешке нужного инструмента.
– Действуйте, доктор.
Гарри с сожалением вынул из Малфоя ректоскоп, сокрушаясь, что они сейчас не в кабинете. Насколько там все проще и привычней. Все же владелец частной практики, а не врач скорой помощи, чтобы вот так запросто работать в полевых условиях. Сноровки не хватало. К тому же подспудно давило ощущение, что Малфой мог и соврать – тот еще извращенец. Гарри мельком взглянул на потолок – вдруг опять зеркальный, но там была обычная лепнина и роспись под Рембрандта, или кто там из великих любил упитанных ангелочков?
Рука вошла с небольшим усилием, края ануса несильно сжали запястье и даже не пытались как-то сопротивляться, привычные к подобного рода процедурам. Гарри вздохнул и медленно двинулся дальше, держа пальцы горстью.
Люциус тяжело дышал и практически сам надевался на руку.
Когда пальцы внезапно наткнулись на что-то живое и дрожащее, Гарри едва не закричал. С трудом взяв себя в руки, он осторожно зажал это дрожащее и пытающееся удрать и медленно вытащил наружу.
– Люциус, вы почто животину замучили? – спросил Гарри, разглядывая мокрую шерсть и испуганные глаза-бусины анального террориста.
– Это хомяк Скорпиуса, он сбежал третьего дня и вот…
***
К себе в кабинет Гарри вернулся спустя два часа, сжимая в одной руке саквояж с инструментами, в другой несчастного хомяка – оставлять его у Малфоя он не рискнул. Отмытый и высушенный грызун оказался пушистым и рыжим, чем-то неуловимо напоминая собственную жену Гарри.
– Гарри? – Джинни сидела на краю стола, грызла засахаренные орешки и болтала ногами. – Откуда у тебя эта прелесть? – она протянула руку и забрала хомяка.
Гарри улыбнулся и чмокнул жену в пахнущие медом губы:
– Поверь, Джин, ты просто не хочешь этого знать!