Потом нам пришлось бы выписывать солидный крюк по дороге, на которой стоят несколько постов республиканской милиции, и держать захваченных бандитов под прицелом, ежесекундно ожидая от них какой-нибудь пакости. А после, если все же повезет добраться в установленный район без всяких приключений, топать до Сарпинского ущелья, затравленно озираясь по сторонам и до рези в глазах всматриваясь в детали окружающего ландшафта, которые в любую секунду могут усугубиться каким-нибудь нездоровым проблеском. В ЗОНЕ, знаете ли, частенько что-то поблескивает в «зеленке». Ну ладно, если это просто бинокль досужего наблюдателя, охотника за информацией. А если это снайперский прицел бойца какой-нибудь из банд, которых здесь пруд пруди? Именно по этой причине я не торопился соглашаться с Джо. Его план мы осуществить всегда успеем — а пока… Пока у меня имеется другая информация. И если она подтвердится до истечения обещанного мною Джо времени, работы нам будет совсем немного. Раз-два — взяли! Три-четыре — сняли! То бишь погрузили — и с комфортом поехали на возе с сеном к ущелью…
— А-ха! — возбужденно воскликнул Джо и завозился, пытаясь толкнуть меня ногой — думал, действительно сплю.
— Да не сплю я, Виталич, не сплю, — буднично зевнул я и скорее утвердительно, чем вопросительно, бросил:
— Лезут?
— Двое, — подтвердил Джо, — прикинуты не по-боевому… Они что — на танцы собрались?
Нашарив биноклем окраину поселка, я обнаружил двух молодых мужиков, одетых в приличное цивильное платье, которые не спеша карабкались в нашу сторону. Оружия у них не было.
— Ах вы, красавцы мои! — обрадованно пробормотал я, вытаскивая из кустов свой автомат с ПББС и отряхивая его от пыли. — Погулять намылились… Ну-ну. Так — откатываемся назад — я беру, ты прикрываешь, — и мы с Джо резво сдали на обратный скат перевала.
— Слышь, Сыч, а если они быканут? — поинтересовался мой напарник, устроившись в кустах неподалеку. — Мочить?
— Если есть острое желание потренироваться в перетаскивании тяжестей — мочи, — флегматично ответил я. — А вообще — не должны вроде бы. Они только страшно удивятся…
Итак — информация Шведова подтвердилась. В принципе выбраться из республики можно вполне официальным способом. Сесть на машину, объехать скальный массив по дороге, что петляет в долине, пройти досмотр на четырех КПП, расположенных за демаркационной линией, и, если повезет не поругаться с сердитыми придирчивыми солдатами внутренних войск, прощайте суровые устои шариата и бдительный контроль аксакалов, — все прелести российской цивилизации в твоем полном распоряжении — гуляй не хочу… Но горячим джигитам жаль тратить полдня на то, что можно сделать за час. Всего-то делов: перелез через перевал, прошел по разминированному еще в прошлом году лесу и вышел на автомагистраль бывшего союзного значения. А там проголосовал — и через полчаса ты в лучшем кабаке славного города Моздока. А если не жаль денег на такси, можешь отправляться далее — куда душа пожелает. Ребята Бекмурзаева частенько пользуются этим способом — и не только для прогулок. Вот на данном фактике и строился весь расчет…
Как только джигиты преодолели верхнюю точку перевала и выпали из зоны визуального контроля со стороны села, я выскочил из кустов и, направив на них автомат, скомандовал:
— Ложись! Руки на голову!
Реакция у боевиков оказалась что надо: слова команды еще не успели отзвучать, а они оба уже рухнули наземь. Правда, руки на головы возлагать не пожелали, паразиты, и вообще — упали как профессиональные стрелки на поле боя: каждый чисто интуитивно удобно схоронился за первый попавшийся валун, что в изобилии валялись вокруг.
— Ну-ну — вы это бросьте мне! — оценил я сноровку джигитов. — Чего изготовились-то? Оружия все равно у вас нет. А в кустах сидит мой напарник — в жопу вам целится… Так что — Давайте руки на голову!
Зыркнув по сторонам, наши пленные констатировали наличие свирепой физиономии Джо, который выбрался из кустов (у него всегда свирепая физиономия — даже когда мороженое ест), и нехотя выполнили требование — водрузили крепкие ладони на свои курчавые шевелюры.
— Прически неуставные, чмошники, — неприязненно буркнул Джо, осторожно обыскивая джигитов. — Небось с самой войны не стриглись…
— Нэ понял, э! — возмутился один из задержанных, грузный парниша, весьма толстый для своего возраста — он был несколько старше второго и, по всей видимости, играл роль лидера в паре. — В пилен вызял — на здаровье! Оскорбилять зачем, э? И так одэжьда вэс пил набрал!
— Чуть позже поймешь, урод, — ответил Джо и сообщил мне:
— Кроме бабок и гондонов — ничего.
— Цивилизованный народ, — похвалил я. — Предохраняются — хотя шариат запрещает…
— Руски свинья ибьем — патаму призир, да! — живо отреагировал толстый. — Кагда мусульманский женьщин спишь — бэз призир. Щарьят — все в парьядке.
— Молодцы! — вторично похвалил я и скомандовал:
— Штаны снимайте.
— Как сказал, э? — уди&ился толстый, выворачивая голову в мою сторону. — Павтары!
— Трахать вас мы не собираемся, хлопцы, — терпеливо объяснил я. — Мы хотим спустить вас вниз, а наручников и веревок у нас нет. Штаны — это чтобы ваши руки были заняты. Хотя в принципе — если возражаете, есть другой способ.
Я подмигнул Джо — он быстренько приставил глушитель автомата к мясистой ляжке старшего пленника и уточнил:
— Обе прострелить, или одну хватит?
— Нет, э! — резво воскликнул толстый и начал быстро расстегивать брючный ремень. — Шьтаны так шьтаны… — Второй не замедлил присоединиться к старшему. Спустя минуту мы неторопливо спускались по обратному скату перевала к раскинувшемуся внизу пограничному лесу, который и по сей день хранит множество страшных тайн и загадок военной поры[1]. Пленники неуклюже трусили впереди, держа обеими руками спущенные до колен штаны.
Метрах в пяти от опушки — чтобы издалека не бросалась в глаза — стояла одноконная повозка с сеном, которую Лось неофициально позаимствовал вчера вечером на одном из пограничных казачьих хуторов. Сам Лось лениво наблюдал за нашим передвижением, не удосужившись даже спуститься с телеги, а грустная каурая кобыла, учуяв посторонние запахи, вдруг начала пятиться, пытаясь выбраться из надоевшего хомута — будто предчувствуя, какая неблаговидная роль отведена ей в этом темном деле.