— Я понимаю, — рискнул вставить Бертгольд.
— Вот как? — сказал Боле неопределенно и, помедлив, кивнул. — Очень хорошо. Следовательно, вы понимаете и то, что ваш мнимый переход если и вызовет в Праге приступ подозрительности, то не слишком большой. Штрассер и другие создали превосходный фон для вашей легенды. Конечно, вас попробуют проверить, как смогут, и мы пойдем им здесь навстречу: по своим каналам подсунем им документы, характеризующие вас как врага империи. Партайгеноссе Кристман позже познакомит вас с ними и согласует детали. — Боле сделал паузу и поднял на Бертгольда спокойные, невыразительные глаза.. — Надеюсь, вы сознаете, что именно мы вам доверили и какую ношу возлагаем? Если вы… если у вас нет уверенности, что бремя по силам, еще не поздно отказаться.
— Я готов, амтслейтер, — сказал Бертгольд и встал, всем видом подчеркнув, что ему нечего добавить.
Собственно, Боле не открыл Бертгольду ничего нового в сравнении с тем, что на протяжении двух с лишним месяцев подготовки разъясняли ему Кристман и его непосредственный начальник Курт Вермке. Эти два сподвижника Боле возглавляли Портовую службу — вполне невинное на первый взгляд учреждение, организационно входящее в Заграничную организацию НСДАП — сокращенно АО, — огромное управление, выросшее из прежнего отдела Боле, где Клаус начинал свою партийную карьеру в должности консультанта.
Заграничная организация была ведомством легальным, имевшим известную многим берлинцам штаб-квартиру на Тиргартенштрассе, 4, вывески на фасаде, телефоны, зарегистрированные в справочниках, и структуру, точно обрисованную в партийных ежегодниках. Эти ежегодники констатировали, что задачей АО является сплочение немецкого народа и распространение «истинно германского духа». С этой целью АО расходовало миллионы золотых марок на пропаганду «духа» великого рейха, кинофильмы, лекции, оперные и драматические спектакли и посылки с книгами. Другой не менее важной задачей АО было усиление реэмиграции немцев в рейх через посредство специального управления, возглавляемого старым национал-социалистом Геральдом Шульце-Германом. Бертгольд имел все основания считать, что Заграничная организация — один из филиалов имперской политической разведки… Впрочем, «считать» — сказано неточно; за годы работы в отделе Клаус убедился, что так оно и есть, и если и удивлялся чему, так это велико^ лепной организации дела, позволяющей долгое время скрывать от мира истинное назначение многих подразделений АО. В последнее время, правда, репутацию АО несколько подмочили неосторожное высказывание фюрера и тезис из выступления Боле на узком совещании, ставшие неведомо каким путем достоянием печати сначала Франции, а потом и других стран Европы. «Вы, — сказал Гитлер, имея в виду фольксдойче, — наши передовые посты. Вы должны подготовить почву для атаки. Считайте, что вы на военной службе». Боле конкретизировал эту директиву, заявив: «Каждый фольксдойче может и должен шпионить на благо империи». Удар АО нанесло и сообщение, напечатанное в тех же газетах, что Геральд Шульце-Герман наряду с работой в Заграничной организации занимает ответственный пост в штабе отрядов СА, где ведает внутренней контрразведкой штурмовиков.
Высказывание, тезис, заметка… АО продолжала работать так, словно ничего не происходит. Коробки с лентами патриотических фильмов все так же пересекали границы, лекторы разрабатывали маршруты турне, а передвижные труппы расширяли гастроли. Шум от разоблачений со временем утих, сошел на нет, нисколько не отразившись на деятельности тех подразделений Заграничной организации, которые не имели ни вывесок, ни зарегистрированных телефонов.
К числу таких подразделений относились Портовая служба, подчиненная одному из двух заместителей Боле — СС-бригадефюреру Курту Вермке, и ее ведущий орган, названный по имени своего шефа — «Бюро Кристмана». Отсюда, из недр Портовой службы и его «Бюро», тянулись нити, связывающие их с десятками стран и сотнями городов, расположенных в изрядном удалении от морей и океанов. Бертгольд — старый разведчик — понимал, что Портовая служба не что иное, как разветвленная сеть резидентур, превосходно замаскированная и прикрытая. И то, что организацией поездки в Прагу и разработкой легенды для Клауса занимались не рядовые исполнители, а Вермке и Кристман, стоявшие на самом пике пирамиды, вселяло в него гордость и уверенность в успехе.
Единственное, что ему не понравилось, — это перспектива действовать в «тандеме». Когда в Портовой службе ему сказали, что в пражской операции участвует женщина, и вдобавок очаровательная, Бертгольд едва сдержался, чтобы не поморщиться. Он не был женоненавистником, однако отрицал за дамами, пусть и очаровательными, профессиональные способности к агентурной работе. Кроме того, он любил действовать в одиночку, что, как считал, страхует от провала — в известных пределах конечно, — ибо провалиться можно по любой из миллионов причин, не поддающихся ни учету, ни предвидению.